Айникки всхлипнула и поплелась за ним.
Они шли полночи, а снег всё сыпался и сыпался, и к утру лес выбелило совсем. Под утро устроились на ночлег под раскидистой елью. Старец с головой обернул Айникки полой своей необъятной дохи – словно птенца под крыло посадил. Айникки в другое время и не подумала бы устраиваться на ночлег под боком у незнакомого человека, но той ночью так измучилась и замерзла, что уснула бы и рядом с медведем.
Проснулась она следующим утром, не сразу поняв, где она и с кем. Вчерашней сырой хмари как не бывало, землю засыпал снег. Старец, видно, уже давно не спал, но ждал, когда она проснется. Заметив, что Айникки беспокойно зашевелилась, выбираясь из его огромной дохи, он встал и тут же отправил ее собирать хворост. Когда она вернулась, он уже каким-то образом добыл зайца и ловко его обдирал.
– Давай помогу, – предложила Айникки. Старик только отмахнулся:
– Сиди уж… сейчас будет готово.
И в самом деле, стоило ему сложить хворост и провести над ним ладонью, как влажные ветки словно сами вспыхнули. «Так я и думала», – сказала себе Айникки. Она сразу же решила, что этот странный человек, то ли спаситель ее, то ли похититель, то ли опекун, она еще не разобралась, – чародей. Хотя ни оберегов, ни рунных вышивок на его одежде она не заметила.
Да не так уж он был и стар. Теперь, при свете утра, когда он сидел у костра, откинув капюшон дохи, Айникки рассмотрела его во всех подробностях. Седые косички на висках свисали вдоль его лица до груди, как у саамской бабки. Волосы были белы до голубизны, словно у столетнего старца, но при этом жесткие и тяжелые, как конская грива. Лицо же у колдуна было вовсе не старое – тяжелое и гладкое, словно высеченное из камня, и такое же неподвижное. Глаза у него оказались необычного для саами бледно-голубого цвета. Айникки сперва показалось, что он слепой – вроде как зрачков у него нет, – но она решила, что ей мерещится, ведь глаз без зрачка не бывает.
А назвался он – Карху.
– Как первый снег весь лес меняет! – не спеша говорил он, насаживая куски зайчатины на острые палочки. – Люблю снег. Чисто и ясно, словно мир родился заново – юным, обновленным… Жаль, что человек так не может, верно, девушка?
Айникки неопределенно кивнула и сама спросила его:
– Из каких вы краев?
– С севера.
– Из Похъёлы? – испуганно сжалась Айникки.
Карху усмехнулся.
– Что такого ужасного в Похъёле? Скудная, суровая земля, и только. Нет, я не оттуда. Мой дом ближе, он в горах…
Айникки перевела дух. Пусть этот Карху и чародей, но хотя бы не кровопийца-похъёлец. Одного она уже видела – и запомнила на всю жизнь. Правда, таких, как Карху, – не видала вообще ни разу в жизни…