Все одновременно затихли, прислушиваясь. Но снаружи не доносилось ни звука, только потрескивали угли в очаге.
– Ты серьезно? – спросил Ильмо, поежившись. – Думаешь, он уже знает, что мы здесь?
– Наверняка.
Косматая безглазая карлица по имени Хлёкк что-то буркнула на своем подгорном языке и грубо дернула Айникки за руку – дескать, иди за мной!
– Не трогай меня, – неприязненно сказала Айникки. – У тебя руки холодные, как у лягушки. И сама ты на лягушку похожа!
Хлёкк и бровью не повела – она не знала языка карьяла. Айникки отняла у нее руку и пошла вперед. Сбиться с дороги было трудно: впереди сиял такой яркий свет, что Айникки уже заранее щурилась, закрывая глаза ладонью. Хлёкк упорно топала позади. Карлица не отходила от нее ни на шаг ни днем ни ночью, и Айникки успела ее возненавидеть. Тем более что Хлёкк явно платила ей тем же.
Девушка подошла к арке и остановилась, не решаясь войти внутрь. Ее глаза постепенно привыкали к свету. Кстати, свет оказался не ослепительным, а мягким и рассеянным. Его излучали сами стены небольшой круглой пещеры – точнее, ледяные кристаллы, которыми густо зарос ее свод. Голубые, розовые, сиреневые кристаллы, и каждый светится по-своему…
Если потолок и стены зала выглядели как сияющая аметистовая щетка, то пол был совершенно гладким – хоть на коньках катайся. В центре зала расположился Карху: стоял и длинным острым стилом чертил на льду какие-то знаки, сплетая их в замысловатые узоры. Он был так погружен в свое занятие, что долго не замечал прихода Айникки. А она не спешила отрывать его от дела, стояла и любовалась… Вот поистине волшебное место! Если долго смотреть на рунные надписи, сходящиеся к центру, начинало казаться, будто зал медленно движется по кругу. Все сильнее кружилась голова; Айникки почудилось, что она высоко в небе, под самым небесным куполом. Вот Карху стоит на самой ступице Мировой Оси, а мир торжественно и неуклонно поворачивается вокруг него. В ушах Айникки понемногу зазвучала удивительная музыка. Она могла бы поклясться: эту тонкую, завораживающую мелодию наигрывают сами руны…
– Ну, чего тебе? – рявкнул Карху – и волшебство разрушилось.
Айникки испуганно моргнула. Она на миг вообще забыла, зачем пришла. Потом вспомнила, взяла себя в руки и спросила с вызовом:
– Сколько мне еще сидеть в этом подземелье?
Карху взглянул на нее холодно:
– Что случилось?
Айникки напоказ всхлипнула – хоть и знала, что на Карху это не действует, – и принялась жаловаться. Зачем он привел ее в это ужасное место? Хуже всего – вечная темнота! День проходит за днем, и все они одинаковы. Нет, ее глаза уже понемногу привыкли к красноватому свечению съедобных мхов, Айникки уже могла разглядеть рдеющие очаги слепых карликов – и их самих, и даже тени их мертвецов. И все они следили за ней. Особенно эта злобная ворчунья Хлёкк! Что-то бурчит себе под нос, ни слова не разобрать, да еще и глядит на нее зверем – как будто Айникки сделала что-то плохое ей или ее семье…