— Ты вчера поздно вернулась, — осторожно начала разговор Надежда, прощупывала почву, но Маша сразу погрузилась в трясину собственного стыда и воспоминаний о влечении. Не то чтобы девушка должна была что-то объяснять, но стало некомфортно и она покраснела.
— Я думала, вы спите.
— Он тебе что-то сделал, да? — резко вскочила Катя, увидев её выражение лица. — Подонок. Мы должны подать жалобу на него. Эти мужчины уверены, что им все позволено, что они держат нас у себя в ногах, но мы докажем, что женщина не слабый пол.
Она ходила из угла в угол, как загнанный зверь, озвучивая стратегию борьбы со всем мужским родом. Все попытки остановить, доказать что-то её, прерывались лишь взмахом руки и новым потоком эмансипированной речи.
Маша жалобно посмотрела на Надежду, задрав голову.
— Катя сядь. — потребовала женщина, направив расческу на Катю. — Маня и слова вставить не может!
Та, задыхаясь, от праведного гнева наставила, как перст судьбы на Машу, палец, прогрохотав:
— Признавайся, что с тобой сделал этот негодяй?
Возникла пауза, наполненная дыхание трех женщина: взволнованного, гневного, и болезненного. Надежде прооперировали легкие.
— Накормил, — чуть слышно ответила Маша.
— Что? — опешила Катя, а Надежда от удивления сильно дёрнула за волосы, чем вызвала у Маши вскрик.
— Извини, детка.
— Накормил?
— И все?
— И все.
Конечно, Маша не обманула, но и не сказала всей правды. Она и не собиралась никому признаваться, как млела от настойчивых ласк молодого врача, как возбуждалась от его поцелуев, как желала ощутить его в себе.
— Он заказал стейк, напоил меня чаем. Мы поели, поговорили и попрощались.
Женщины снова переглянулись, не в силах вымолвить и слова, а Маша рассмеялась, наблюдая за их вытянувшимися лицами.
— Ну, зачем ему рисковать карьерой ради какой-то пигалицы, — грустно усмехнулась она, осознавая, насколько это было правдой. — Зачем, я ему?
— Ты давно в зеркало смотрелась? — напомнила Надежда. — Была бы у меня такая дочка… или внучка, — проговорила она, завязывая кончик косы резинкой. Ей в свой время повезло родить трех сыновей, которые с завидным упорством приносили ей внуков-мальчиков.
— Вы бы закрыли ее дома и никому не показывали? — стала щупать свою голову Маша и встала, чтобы подойти к зеркалу.
Катя посмеялась и вернулась на свое место.
— Все равно, он на тебя запал, — твердо заявила она. — А тебе хотелось чего-то такого? Всё — таки он такой…
Маша внутренне усмехнулась, думая о том, как быстро Катя меняет свое мнение. От ответа её избавил звонок телефона. Она посмотрела на экран: