Вместо ответа я мысленно хватаю пальто, на ходу натягиваю сапожки и, бегом, через ступеньку… просто первой набираю его номер.
Глава девятнадцатая: Андрей
Парой часов ранее
Между «так нужно» и «так правильно» — пропасть, которую, как в старом мультфильме, не перелететь даже на хромой блохе. Я понимаю это, разглядывая стоящую на моем пороге зареванную Лену, особенно «привлекательную» в поплывшем макияже и с дрожащими губами. Похоже, после нашего расставания дела у нее не очень, раз губы начинают потихоньку «сдуваться», а спонсор на новые еще не найден. Но мне в любом случае нет до этого дела. Просто раньше все эти вещи были частью моей жизни: бесконечные разговоры о косметических процедурах, шмотках, новых ресторанах, куда обязательно нужно сходить даже в воскресенье, даже если у меня две недели не было выходных, даже если я сплю на ходу
Блин, как я вообще продержался полтора года? Где мой орден за боевые заслуги?
— Андрей, я не знаю, что мне делать… — Лена продолжает рыдать. Искренне, но куда же без трагедии? — У меня в сумочке были все документы, деньги, телефон…
Ее нужно затолкать в первое же попавшееся такси — и пусть сама решает, куда ехать. В конце концов, я ее не звал, ничего не обещал и честно поставил ту жирную точку. Сделать так — логично и безопасно, потому что я наслышан о женщинах, которые обожают прийти на одну ночь, чтобы присосаться на всю жизнь.
Но я не подонок и не могу ночью выставить женщину, которая осталась одна в чужом городе. И просто немного отхожу в сторону, позволяя саблезубой «тигле» снова зайти в мою жизнь. Пусть только в прихожую и только до утра. Сам посажу на поезд и прослежу, чтобы «случайно» не вышла перед отправлением.
Это хреново, конечно, но это — правильно. Все-таки я мужчина.
Лена обживается за пару минут: снимает сапоги, ведет плечом, намекая, что мне нужно помочь ей с верхней одеждой. Пытается задержать мою руку, когда забираю у нее пальто, но я легко отвожу в сторону ладонь.
— Ванна там, умойся. На тебя смотреть страшно.
— Даже не спросишь, что случилось? — Она пытается язвить, но видимо запоздалая реакция в мозгу подсказывает, что роль жертвы сыграна не до конца, и на лице снова появляется выражение раскаяния и печали. — Спасибо, что ты такой великодушный.
— Не ради тебя, просто дань воспитанию.
Я замечаю, что она нет-нет да и скосит взгляд по сторонам. На вешалку и тумбу с обувью, явно разыскивая намеки на то, что никто не вторгся в мой холостяцкий образ жизни. В этом вся Королева — мужчина не может уйти от нее просто так, в никуда, потому что она ему остопиздела постоянными скандалами и глупостью. Она верит, что от Королев уходят к другим женщинам. А раз я холостяк, то просто обижаюсь, наказываю ее отлучением от своего тела и кошелька, и все, что ей нужно — просто в достаточной степени прогнуться.