Хитроумной зацепкой она складывалась из двух личин. На одной была изображена голова бородатого воина в островерхом шлеме, на другой — круглая, щекастая голова степняка. Непомерно большая рука, сжатая в кулак, держала ее за косу. Глаза воина были широко раскрыты, а степняк так щурился, что походил на мертвеца.
Заметив поразительное сходство остроголовой личины с лицом Ивана Похабова, купец метнул на него испуганный взгляд и брезгливо отбросил опояску, вытирая руку о кафтан.
— Не возьму!
— Золото же? — стал напирать Максим, оглядываясь на свидетелей.
— Бесовщина! — рыкнул купец и замотал бородой. Сыновья его разглядывали бляхи и кидали на Ивана боязливые взгляды.
— По весу торгуемся, на золотник по девяносто копеек! — не унимался Максим. — Возьми да расплющи или расплавь!
— Сам расплющи! — огрызнулся старый купец. — А я посмотрю, не отвалятся ли у тебя руки.
Максим не нашелся как возразить и что-то пробурчал под нос. Не хватало двух рублей. И тут пронырливый, гладко выбритый стрелец Василий Колесников с удальством и с шалыми глазами бросил на кучу четырех клейменых соболей, которые без споров оценили в три рубля.
— Возьми в залог! — с благодарностью протянул ему опояску Иван.
— Не за что! — весело воскликнул стрелец.
— Дай бог тебе здоровья! — расчувствовался Максим. А Иван одобрительно пророкотал:
— Первый раз средь верстанных стрельцов вижу казака по духу!
Но Василий, выставив вперед ногу в высоком сапоге с гнутым носком, с важностью объявил:
— Я вам не дарю рухлядь. Сам Капу возьму в жены!
— Тьфу на тебя, козел драный! — вскрикнул возмущенный Якунька Сорокин. Напоказ выхватил из рук купца свою шапку. Тот с рассерженным лицом бросил всю кучу рухляди на лавку. Опять не сходился торг.
Михейка Сорокин тоже схватил свою шапку, нахлобучил ее на голову, с вызовом взглянул на стрельца: дескать, я тебе не пособник, попробуй обойтись без меня. Затем вытащил из кучи пару клейменых лис.
Вихорка Савин насупился. Максим на миг растерялся. Торжествуя, поперечный Колесников достал из-под полы еще пять соболей, связанных бечевой за отверстия глаз. С первого взгляда на них видно было, что плутоватый стрелец выкупает невесту без долга.
— Это мы торговались! — вскрикнул Якунька Сорокин, взывая к свидетелям. — Мы сбили цены с десяти до семи рублей!
— Нет такого закона, чтобы невесту брать за себя неволей! — неуверенно возразил Максим Перфильев. То, что стрелец расплатился полностью, для него было облегчением долга.
Купец стал складывать меха в мешок. Он считал торг законченным. Казаки и стрельцы послали за Капитолиной, привели ее к приказчику растерянную, испуганную.