– Ничего, Валя, – обращаюсь я к «долговязой». – выпиши временный пропуск Александру… Ивановичу (подсказывает очередь) Шокину. Я подпишу.
– С сегодняшнего дня все пропуска только с подписью товарища Орешкина. – Бойко рапортует вохровка.
Вчера начальник Пятого (Особого) Отдела комиссар ГБ 3-го ранга Курский, невысокий полный человек с сумашедшинкой в глазах, представил мне нашего нового особиста лейтенанта Орешкина: неопределённого возраста, поджарого, с маленькими глазками на круглом лице и редкими волосами, проигравшими войну с проступающей масляной лысиной.
Вспомнились слова Фриновского в пересказе Кирова: «Так вы будете инспектировать спецотдел»? Ежов отвечает: «Буду, но позже… скажи Курскому, чтобы он теперь этим занялся».
«Что имел в виду Ежов? Уж, наверняка, не такие мелкие уколы»…
– Звони ему, – сдвигаю грозно брови.
– Нет на месте… – Валя опускает телефонную трубку.
– Я подпишу. – Размашисто, с чувством подписываю пропуск Шокина. – Что ж, товарищи, (указываю на появившегося в дверях Петрова), это – Евгений Павлович Петров он проведёт с вами сегодняшнее занятие.
Солидные мужики послушно потянулись за тщедушной фигурой практиканта.
– Увидишь его, скажи, чтоб нашёл меня. – Валя испуганно кивает.
«Ежов пошёл ва-банк? А как иначе расценить его просьбу санкционировать мой арест? Тревожно как-то, может бросить всё и, как Оля, переждать смутные времена где-нибудь подальше? Нет, нельзя, слишком много людей завязано сейчас на меня. Не имею я прав их подвести».
Сергей Миронович объяснил мне стандартную процедуру разбора дел высокопоставленных сотрудников, взятых к рассмотрению в Политбюро. (Вообще-то, начальник спецотдела НКВД – фигура не того уровня, чтобы им занялось Политбюро, но здесь случай особый: я засветился рядом с Кировым и моя физиономия была раскручена прессой). Теперь визы секретаря ЦК, курирующего НКВД, Пятницкого недостаточно: Ежов это понимает, потому и пошёл сразу к Сталину. Сталин сразу дал понять, что дело будет рассматриваться Политбюро, но всё же послал его к Пятницкому.
«Зачем? Потянуть время? Может быть, но скорее всего, знает, что Пятницкий Ежова на дух не переносит. (Об этом знают многие, даже я: никому не нравится проверяющий). Тогда выходит, Сталин решил отбить этот удар чужими руками»… Пояснил Киров и что будет дальше: если Пятницкий даст согласие, что маловероятно, дело будет расследовать комиссия Политбюро. Именно так, расследовать! Несколько человек, обычно два, будут сами вести допросы и устраивать очные ставки (следователи лишь записывают показания). Затем по результатам расследования будет доклад в Политбюро и голосование (где у Сталинской группы большинство), как у присяжных: виновен или нет.