Тишина.
Одинокий стук нетерпеливого копыта прозвучал, как удар молота. Эхо отлетело от статуй. На другом краю площади, перед университетом, высилось огромное бронзовое изваяние языческого бога Цербера – многоглавого пса. Тот словно гавкнул.
Из-за дворцовой стены донесся грохот марширующих ног. Шагали синхронно – искусство, совершенно не известное в Альбе. Над высоченными стенами поплыл тоненький голос флейты.
Неспешно зарокотал огромный бас-барабан. Чужой. В паре с флейтой получалось прекрасно и дико.
Вступили еще два, поменьше, и застучали, как обезумевшие дятлы. «Тр-р-р-бум», – выходило в сочетании с большим.
И колоссальные ворота начали отворяться.
Наружный двор за ними предстал скоплением факелов, они полыхали в сотне крепежных скоб и освещали мозаику, которая украшала все плоские поверхности: фасад имперских конюшен, резиденцию дворцового управляющего, казармы, апартаменты прислуги. Лик Христа Пантократора с благословляющей десницей, одетого в царственный пурпур; изображение ужасов преисподней, где Христос, вооруженный удлиненным мечом, изгоняет с поля сатану; Дева Мария, одетая императрицей или королевой Небес, в лазури и золоте, в сиянии и будто живая. Поражала даже напольная плитка: белый и черный мрамор, уложенный великолепным и нескончаемым геометрическим узором, который замысловатыми лабиринтами растекался от ворот ко входам в здания.
Во дворе выстроились сотни воинов: гвардия. Сто нордиканцев стояли в хауберках по колено длиной, положив на плечи топоры с пятифутовыми рукоятями и держа в руках круглые щиты. На каждом был великолепный шлем старинного образца: высокий, из бронзы и стали, с навесными щечными пластинами и красным гребнем из конского волоса. Слева же, на плече, на длинном плаще цвета имперского пурпура был вышит золотой императорский двуглавый орел.
Через двор, напротив нордиканцев, стояли схоларии, числом почти вдвое больше – с копьями и каплевидными щитами. На них были вороненые и позолоченные бацинеты и одеяния из пластин; чешуйчатые нагрудники покрыты алой кожей, из такой же кожи и достигающие бедер сапоги. И такие же, как у нордиканцев, имперские пурпурные плащи.
В задней части двора стояли слуги в количестве трехсот душ в подобающих красных одеждах с золотыми пряжками и белых кожаных туфлях.
Все это смахивало на особый рай, сотворенный для ратников.
Вперед выступил офицер. Дойдя чеканным шагом до середины ворот, он вскричал на высокой архаике:
– Стой! Кто здесь? Кто смеет приблизиться к вратам божественного императора?
В голове Красного Рыцаря хихикнул Гармодий.