На внешнем дворе царила праздничная атмосфера. Солдаты вели себя так, будто накануне выиграли сражение. Никто их не трогал, и они ушли далеко за город. Заготовка древесины была чем угодно, только не символической победой, и лучники обсуждали с нордиканцами и схолариями последствия создания флота. На страже у дворцовых ворот стояло двадцать вардариотов.
Через два часа платье было готово. Гропф и его несколько дружков принялись обшивать рукава горностаевым мехом – взятым взаймы, но девкам знать об этом было незачем. Подол закончили, и великолепное одеяние, аккуратно завернув в муслин, отнесли в казармы.
На противоположных краях внутреннего двора установили две бочки, через которые перекинули четыре тяжелые доски. Затем на внутренний двор явился караул под началом сэра Томаса, составленный из воинов, взятых по двое из каждого полка: двух вардариотов, двух схолариев, двух нордиканцев и двух атанатов. Они остановились у стола, сооруженного из бочек, и встали позади него. Все были в полном боевом облачении и с обнаженным оружием в руках.
Казначей войска вышел вместе с сэром Майклом. Принесли стулья, и оба сели.
Фрэнсис Эткорт прибыл, болтая на ходу с капитаном, который оделся не как Красный Рыцарь, а в пурпур и золото, как подобает Мегас Дукасу. Когда он вступил на двор, сэр Томас свистнул, и все три полка пришли в движение. Никто не надел боевых одежд, все мужчины и женщины нарядились в лучшие платья.
Тут были ткани золотые и серебряные, шелковые кружева, добротная шерсть и бархат. Море гладкого, как сливки, атласа и изобилие золота и серебра: тяжелые цепи, кольца, броши. Солдатам нравилось носить свой капитал на себе, солдатским женщинам – тем более.
При близком рассмотрении выяснялось, что кое-где они обошлись стразами, позолоченной медью и оловом; кружева попадались третьей-четвертой носки; присутствовало крашеное стекло, а коже подчас придавали вид богатой вышивки.
Но в общем и целом восемьсот солдат не посрамили бы некоторые дворы, пускай и выглядели малость вульгарно. Одежда приковывала взоры; она сидела плотнее и очерчивала больше мышц, чем было принято: от стеганых, расшитых шелковых портков сэра Томаса, которые обозначили все выпуклости его бедер, до тесного шелкового кертла госпожи Элисон – сей наряд не оставлял зрителям ни клочка пространства для воображения.
Щегольский марш превратил войско скорее в разбитную толпу, чем в дисциплинированную армию. А когда дворцовые слуги, окруженные схолариями в полной экипировке, пронесли через толпу два тяжелых, окованных железом сундука, овации так и грянули.