– Неужели, мадонна, и убить за вас некого?
– Для этого у меня есть муж, – сказала она. – Слушайся наставников, Анеас.
Она стремительно пересекла мощеный двор – немалое расстояние, а мороз между тем кусался. Но, проходя мимо кухни, она уловила аромат свежего хлеба. Остановившись, Гауз вдохнула всей грудью и разулыбалась, как маленькая. Она вошла в кухню и стянула краюху, как всегда поддаваясь соблазну; переступая порог большого зала, она жевала хлеб.
Графа окружали военные – десяток его офицеров. Она знала всех – примерно так же, как его лошадей, даже не поименно. Он любил воевать, занимался этим с умом и рвением, но ей казалось, что граф попросту развлекается, а разговоры о стратегиях и целях – лишь оправдания в устах мальчишки, которому нравится все крушить.
– Гауз, радость моя. Ты что-то говорила об этом колдуне.
Граф был из тех людей, которые мало интересуются колдовством. Порой она подозревала, что он не верит в могущество герметизма. Нелепо, но он неизменно дивился – неприятным для нее образом, – когда она показывала свою силу.
Колдовство же других он любил еще меньше. И ничего в нем не смыслил. Она не исключала, что он считал его трюком из арсенала карнавальных паяцев.
– Ты имеешь в виду Шипа? – улыбнулась Гауз.
Все мотыльки, какие были в зале, снялись с места и полетели к высоким ленточным окнам.
Среди военных кое-кто побледнел, а двое сделали пальцами отводящий знак.
– Я о Ричарде Планжере, – повел плечами граф. – Ты назвала его колдуном.
– Он был им, – кивнула она. – Но вряд ли колдует сейчас.
Граф сел и потрепал по голове пса.
– Милая, я только что получил годовую сводку. Твой колдун, кем бы он ни был, затевает возню. Он поднимает войска и играет с пришедшими из-за Стены.
Один из его воинов – Эдвард? Эдмунд? она забыла – допил вино и стукнул кубком о большой стол на козлах.
– Милорд, при всем уважении, он полный болван. Пришедшие от него в ужасе.
Граф скрестил ноги.
– Тот остров. Мы можем выкурить его оттуда, а остров захватить?
– Не советую, – сказала Гауз. – Он прочно окопался и окажется там очень силен.
– Странно, он что же, хорошо укреплен? – спросил муж. – Это последний каменный замок в такой дали на севере, я никогда не слышал о другом.
В чем-то он был весьма умен, но стоило коснуться герметизма, как становился слепым – сознательно и упрямо.
– Он обладает немалой силой, милорд, – почтительно сказала она.
Граф воздел руки.
– Любовь моя, да я всю жизнь борюсь с Дикими! Не сомневаюсь, что у него найдутся и чудища, и боглины, и молнии. А у меня есть флот и требушеты.