Танкреда Комнина улыбнулась своему Чуме.
– Где ты так навострился в знахарстве? – спросила она.
– При осаде Лиссен Карак, – ответили губы Мортирмира. – Проклятье, деспина, забудь, пожалуйста, эти слова.
Она медленно моргнула.
– Ты очень красивая, и я, по-моему, в тебя влюблен, – сказал Мортирмир.
Она вспыхнула.
Он преклонил колени с грацией, свойственной мужам старшего возраста.
– Миледи, если вы удостоите меня знака, я буду с гордостью отстаивать вашу красоту перед всеми, считая вас и только вас моей прекрасной дамой.
Она положила руку ему на чело:
– Какая славная речь. Это действует на альбанских девушек?
Она переместила руку на его плечо, и он, взяв ее, перевернул кисть и поцеловал ладонь. А потом запястье.
– Ах! Теперь я не сомневаюсь, что это действует на альбанок. – Она склонилась. – Надо же, каким самоуверенным ты вдруг стал. – Пригнувшись ниже, она дотронулась до его губ своими – как будто бабочка коснулась крылом.
«Вот так, дружок. Вот и все. Везет же тебе, право слово, что я возвращаю сей дворец похоти, плоти и силы. Я управляюсь намного лучше тебя».
Выехав на последний обмен ударами, Мортирмир щегольнул великолепным лилово-красным рукавом на плече. А деспина Комнина плотно запахнула плащ и не пустила кузена взглянуть, от нее ли подарок.
В ходе последних поединков – в основном повторов более ранних, когда не была поражена цель или ранили всадника или коня, – Мортирмир, к восторгу толпы и собственной радости, сломал копье о сэра Антонио и пошатнул в седле подесту; ликуя, он потряс кулаком. Но взял себя в руки, и противники прилюдно обнялись. Сэр Алкей поразил госпожу Элисон, но из седла не вышиб, и толпа взревела. Это был последний заезд между двумя фаворитами, и по его окончании два рыцаря встретились у середины барьера. Госпожа Элисон что-то сказала, а сэр Алкей приложил руку к сердцу, и они обнялись.
Все проехались по кругу, и принцесса вручила почетный приз сэру Гэвину – решительно вопреки своей воле, как заметила толпа, которая ревом ратовала за Красного Рыцаря.
А затем они вернулись к шатрам.
– Я глубоко сожалею, – сказал сэр Гэвин.
– А я – нет, это было настоящее чудо, – возразил Красный Рыцарь. – По мне, так ты лучший боец на моей памяти.
Фрэнсис Эткорт покачал головой:
– В тебя всадили арбалетную стрелу, а ты участвуешь в турнире?
Красный Рыцарь поморщился. Один из двух схоластов университета – юный Мортирмир – поднял руку, и вперед шагнул третий. Силовая линия соединила их – младший студент начал передавать однокашнику сырую энергию.
– Я надеялся, что ему хватит дури попытаться опять, – сказал Красный Рыцарь. – Как успехи, Морган?