– Помолчали бы, – отозвалась с порога леди Эммота. – Да, я не семи пядей во лбу. Я скучна, глупа и тупа. И беременна. Может быть, ваше величество, нас хотя бы это объединит? Я, как и вы, вынашиваю бастарда.
Королева развернулась так резко, что щетка Альмспенд застряла у нее в волосах и там осталась.
– Эммота! – воскликнула она.
Эммота наставила на королеву палец.
– Я обесчещена, потому что это вы – сука! Я поверила вам. Поверила разглагольствованиям о защите защитников и охране охранников, а все, что я получаю за мое ротозейство, – это набитое брюхо и репутация шлюхи: «такой же, как моя королева».
Она ударилась в слезы и рухнула на ковер.
– Что стряслось? – спросила королева и обвела взглядом остальных. Альмспенд поймала щетку и принялась высвобождать ее из волос.
Диота перевернула распростертую девицу и без особых церемоний ударила по щеке.
– Вставай, дуреха, – приказала она.
– Он лучший из рыцарей! – всхлипнула Эммота. – А обошелся со мной, как… как…
– Ты возлюбленная Жана де Вральи? – осведомилась королева.
– В том числе, – выпалила Диота. – Она объездила рекордное количество боевых жеребцов.
– А-а-а! – завопила Эммота, как раненый зверь.
– Галлейцы используют ее против вас, – сказала Альмспенд, занимаясь прической. – Ее распутство выставляет блудницей и ваше величество.
Королева опустилась на колени подле своей фрейлины.
– Эммота… мне нужно знать, что случилось. Но я тебя не брошу. Альмспенд понимающе переглянулась с Диотой.
– Будет лучше, ваше величество, если вы ее все-таки бросите.
Королева заключила рыдающую девушку в объятия.
– За что? Потому что полюбила недостойного человека? Какое это имеет значение? – возмутилась она. – Все дело в мужском тщеславии и глупости. Ничего более.
Альмспенд посмотрела королеве в глаза.
– Этот довод неуместен при дворе, которой битком набит мужчинами по случаю Рождества, – сказала она. – Галлейцы держат нас в осаде, моя королева. И совершили подкоп через несчастную Эммоту.
– Скорее, превратили ее в таран, – заметила Диота.
– Проявите же милосердие, вы обе! Чем уж так провинилась девочка? – Дезидерата повернулась к Альмспенд. – Мне понятны твои опасения, дорогая. Я тоже огорчена. – Она дотронулась до щеки Ребекки. – Ты разгневана.
– Больше напугана, – осторожно возразила та.
– Что тебе известно? – повторила королева, сверля секретаря взглядом. Светло-голубые глаза Альмспенд сверкали, как лед в морозный и ясный день. У королевы они были бездонные, темно-зеленые с золотым и бурым оттенками; казалось, что в них заключены тайны – все до единого секреты древнего мира.