Так же поспешно он уходил от этого дома десять лет назад, после выпускного вечера, который школьная директриса высокопарно нарекла «актом».
В то далекое лето нелепая мода захлестнула город: все мальчишки, как по команде, стали носить красные рубахи, а самые рьяные модники — красные носки и даже красные шнурки в ботинках. Директриса, решительная женщина, запретила являться в школу в красном. Она даже выпускникам грозила исключением.
Учитель истории, низенький ироничный старичок, встречая знакомого «краснорубашечника», обязательно останавливался и спрашивал:
— Мой милый друг, скажите, как поживает старик Джузеппе? Его планы все так же грандиозны?
Ни один из «краснорубашечников» не имел знакомых, носящих итальянские имена, и поэтому все помалкивали. А историк, часто моргая, задавал следующий вопрос:
— Ну, когда же, мой юный друг, когда вы поколотите этих австрияков? Мне кажется, что вам пора брать Рим. Кланяйтесь старику Джузеппе. Душой я с вами!
Десятиклассники знали, что «стариком Джузеппе» историк называет великого Гарибальди, а те, кто оставил школу, не дойдя до новой истории Европы, — таких среди «краснорубашечников» было большинство, — только пожимали плечами и вертели пальцами у висков. Репутация «чокнутого» прочно утверждалась за старым историком.
Красной рубахи Володя не имел. Не было у него и белой, чтобы перекрасить. Отец купил ему в подарок тенниску с замочком «молния» — выбрал на свой вкус, — а о большем не хотел и слышать.
— Еще чего! — говорил он, отвечая на Володины просьбы. — Это дурак всегда красному рад, а ты все ж у меня десятиклассник. Иди лучше книги читай!
На выпускной вечер все мальчишки решили явиться в красном, чтобы досадить директрисе, которую недолюбливали. Алик Окладников, Володин одноклассник, произнес по этому поводу пылкую речь. Тех, кто отказался вступить в заговор, назвали штрейкбрехерами и трусами.
Сразу же после совещания заговорщиков, происходившего в школьном дворе, Володя отправился к тете Фросе — просить денег взаймы. Щедрый Алик Окладников дал ему пакетик с краской. Нужно было купить белую рубашку и перекрасить ее. Тетка, однако, оказалась скуповатой. Предложила: «Если тебе так уж эту рубаху надо, — хочешь, с отцом поговорю?» — но Володя отказался.
На выпускной вечер он решил не ходить совсем и забрался с книгой на плоскую крышу дровяного сарая — загорать. «Ладно, обойдусь. Аттестат завтра получу», — хмуро думал он, отковыривая от толя, которым был крыт сарай, кусочки смолы и скатывая их в шарики. Смола липла к пальцам и застревала под ногтями.