— На осень, дядя, оставили!
Маргарита Алексеевна Пиксанова часто жаловалась на сложность новых школьных программ по математике, а ее мнению следовало доверять — пятеро ее детей учились в школе. Вспомнив это и заранее гордясь своей проницательностью, Володя спросил сочувственным тоном:
— По арифметике, наверно, двойки?
Мальчишка прислонил ранец к ноге и шмыгнул носом.
— Не, дядя, — понурив голову, сказал он, — по математике у меня четверки как раз! Во всех четвертях и в году тоже. А вот по русскому… Вот вы, дядя, знаете, что такое предложение, например?
— Предложение? — переспросил Володя, несколько огорченный тем, что провидца из него не получилось. — Как бы тебе сказать, чтобы поясней?.. Предложение — это… ну, ряд слов, выражающих законченную мысль. Так?
Мальчишка растянул рот почти до ушей и затряс головой. Во рту у него не хватало двух зубов. «И не шепелявит, смотри-ка ты», — отметил про себя Володя. Он уже справился с огорчением и был готов прочесть мальчишке лекцию о любви к родному языку, но тот виновато сказал, не поднимая глаз:
— И вовсе не ряд слов. Нужна предикативность, дядя.
Володя оторопел.
— Вон как вас нынче учат! — Он покачал головой. — Предикативность… — Значение этого громоздкого слова скрывалось от него в тумане. — Хм! Ладно, бреди, филолог. Опоздаешь!
Часы показывали без нескольких минут десять.
— Не, я не филолог, дядя, — чему-то обрадовавшись, сказал мальчишка. — Я Петька! А вот наша училка по русскому, учительница то есть, вот она филолог! Ее к нам личные обстоятельства привели. Мы же профаны, дядя! Профаны! — хвастливо повторил он и растопырил пятерню. — Мы профаны, а она хоронит с нами молодость и языков знает вот сколько! А?
Похвалив учительницу, занесенную к ним «личными обстоятельствами», мальчишка толкнул провисшую створку школьных ворот и направился к серому зданию, на фасаде которого чернели большие буквы — «ШКОЛА». По начертанию буквы были такими же, как и в заголовке газеты «Известия», — от них веяло стариной.
— …Предикативность, — ворчал Володя себе под нос, шагая дальше. — Предикативность, а шкету десять лет! Мудрят, мудрят, а чего мудрят?..
Через несколько минут он поймал себя на том, что стоит, прислонясь к шершавому и теплому древесному стволу, и смотрит на домик напротив — на его маленькие и подслеповатые, шесть в ряд, окошки.
Два окошка из шести принадлежали покойной бабке Платониде, похороненной, как рассказал отец, рядом с Володиной матерью, а четыре — шоферу Шлычкину, которого все знакомые, и стар и млад, звали Петрухой. Володя чертыхнулся и быстро, не оглядываясь, пошел от этого дома прочь.