Полковницы хватило на полдня, она сбежала от отвратительного
использования человеческих пальцев для вымешивания теста и фаршировки, и
настоящей жарки пельменей в наполненном горячим маслом воке. Все это
было архаикой, умирающим искусством: резкий запах специй, шкворчание,
едва заметная взвесь муки в воздухе. Гамилькар знал, что шеф не была
нулем, на самом деле у нее был весьма здоровый кармический баланс,
достаточный, чтобы запросить все эти продукты у Кармы, ингредиенты,
которые необходимо было фабриковать в городских муниципальных
микропринтерах, связывая каждое волокно молекула за молекулой. Ходили,
конечно, нелепые слухи, что помимо того она брала сырье в дикой
местности, то, что и правда росло из земли – от этой мысли даже
Гамилькара подташнивало.
В любом случае, заведение было дико популярным, просто по причине своей
экзотичности, клиенты приходили посмотреть, как симпатичная дама готовит
и перешучивается с ними целыми днями из-за своего стеклянного барьера.
После трех дней ожидания в момошной вместе с компанией нулей, ставка
Гамилькара сыграла. В конце третьего вечера, в самое оживленное время,
мужчина в униформе распахнул дверь. Частные охранные дроны выстроились
продуманной формацией. В этой демонстрации привилегий не было ничего
кричащего, но Гамилькар ее заметил мгновенно.
Он ссутулился за столом, который усердно оберегал последние семьдесят
два часа, и сделал большой глоток пива, чтобы освежить дыхание после
момо. Появился сам Додже, холеный седой мужчина неопределимого возраста,
с лицом, выглядящим, будто его нагладили, волосы идеально уложены и
густые, его осанка была прямой и уверенной, несмотря на то, что в нем
было под сотню лет износа. Он источал хорошее здоровье почти в видимом
спектре. Что бы за ЛМА не занимался его телом, похоже он был достаточно
мощным, чтобы вырастить при необходимости дополнительную конечность.
Он знал шефа, она его окликнула, пропустила вне очереди так добродушно,
что остальные посетители не обиделись. «Мой старый любовник», – звала
она его, заставляя Додже краснеть и вызывая общее веселье у
завсегдатаев, явно видевших эту сцену раньше.
Поскольку сидячих мест не хватало, здесь существовала очаровательная
традиция гостей, разделяющих между собой круглые столики, а еще первую
тарелку обязательно было есть прямо со сковородки или пароварки – брать
еду с собой разрешалось, но не поощрялось, все-таки момо плохо
хранились, а заведение держалось на прихотях шефа, и клиенты всегда
прислушивались к ее легким намекам. Так произошло, что у Гамилькара был
свободное место за лучшим столом, где можно было обозревать весь зал и
открывался чудесный вид на шефа.