Сколько было съедено пирожков, сколько выпито чарок – не сосчитать. И никто не спрашивал про «Гила» – зря волновалась. Гонец вдруг стал частью того прошлого, которое не хотелось ни вспоминать, ни обсуждать. Киреи умели радоваться тому, что есть, а погрустить о том, что ушло, как говорили, всегда успеется. Уже темно, свежо, столы освещают луна и приделанные по периметру факелы. Со своего места я незаметно поднялась тогда, когда увидела, что Дьян отошел поодаль, чтобы покурить. Приблизилась – мне кивнули, – достала из кармана янтарные бусы.
– Возьмите, не пригодились.
Могла бы сама вернуть Маре, но лучше через Старейшину.
– Не хорошие? Не понравились?
Кудлатый глава хмурился сквозь дым.
– Варви отказалась от подарков. Просто так помогла.
Они все видели, что трава стояла, будто и не мяли. Ни поломанных веток, ни втоптанных цветов, ни отпечатков подошв.
В глазах под кустистыми бровями удивление – не ожидал.
– И еще… – добавила я как бы невзначай, – это она дождь утром сделала. Призвала грозу. Иначе все бы погорело.
Я знала это наверняка. И, видно, прозвучало это так, что усомниться мой собеседник не вздумал.
– Вот же как, – Дьян качнул головой, а в глазах сожаление – мол, сколько лет мы ее сторонились, старуху эту, а она… Вон оно как.
Я собиралась уйти, когда он попросил:
– Ты, это… сходи к ней. Передай, что мы в селе ее всегда ждем. С поклоном. Ее и Агапа.
– Передам.
Это большая честь, когда Старейшина приглашает с поклоном. Это уважение длиною в жизнь.
Передам. Но уже не сегодня.
(Matthew Mayer – Touch)
Я ушла спать. Еще гудел снаружи пир, еще тянулись и звенели песни.
Вот и конец главы, начавшейся плохо, но закончившейся хорошо. Моя комната пахла деревом, старой тканью, полевыми цветами, стоящими на столе. Одеяло ласковое, знакомое; мягко тикали секунды.
Я расслаблялась. Размягчался внутри меня боевой каркас, оплавлялась и растворялась сталь невидимых доспехов. Дальше можно без боевого клича, без нервов – канатных тросов. Дальше можно «просто». Конечно, впереди неизвестность, но один из раундов собственной жизни я выиграла. И никакая честь или слава не заменят уютно свернувшегося внутри покоя – бархатного, невесомого. Самый лучший день, когда все здоровы и живы, когда все хорошо не когда-то потом, а именно сейчас.
Выдохнула еще раз, успокоилась, закрыла глаза.
Подумала, что надо бы использовать это время, чтобы отыскать путь в Пайнтон. Но уже не осталось сил.
И потому я мысленно завернулась в светящееся одеяло, сделалась маленькой точкой. Перестала существовать для любого из миров. Уснула.