Ну, почему? Почему везде тупики?
К обеду у меня разболелась голова – дар слабел и уходил, я чувствовала. Все труднее становилось рассмотреть и услышать очередной диалог, все сложнее получалось концентрироваться на словах и лицах. К четырем вечера боль в голове усилилась до постоянной, пульсирующей, к шести я совершенно перестала видеть «кадры будущего». Бродила по краю села – раздосадованная, обиженная на жизнь, – терла по лицу слезы.
Я не успела найти путь! Как теперь я вернусь к Кею? У меня было на это три дня, но я профукала их – то занималась другим, то отдыхала. Как теперь? Куда? Сама я портал открыть не могу, Варви, чтобы уберечь, просить не стану. Агап не поможет.
Вот так.
А Кей все дальше, теперь уже почти безнадежно далеко. Утолщалась между нами с каждой секундой стена; отмирала, как поврежденный хвост ящерицы, надежда.
Я должна, должна, я хочу назад…
Порог родной избы я переступила, когда начало темнеть, – с гудящей, словно поврежденный провод, головой, с ноющей шеей и затылком.
– Мой руки, садись ужинать, – произнес, толкая вверх-вниз ходунок умывальника и споласкивая от мыла ладони, батя.
Вспомнились краны на вилле Фредерика. Удобная ванная, душевая, бассейн…
– Не хочу, – обронила я глухо и ушла к себе.
Никогда не думала, что Терран – целая планета (гуляй – не хочу) однажды станет мне тюрьмой.
* * *
Мир Уровней. Пайнтон.
Кей.
(ЦИФЕi – Иллиум)
С самого утра Кей шагал, не разбирая дороги. Не вчитывался в названия улиц, не смотрел на номера домов – сворачивал туда, куда указывало наитие. Ходьба помогала главному – выжигала злость, все оттенки которой он прочувствовал, силясь заснуть этой ночью.
«Гребаные Информаторы».
Ему хотелось пинать урны, срываться на ком-нибудь; и где-то близко кружило подступающее отчаяние.
А поддаваться безнадеге Кей не привык. И потому переставлял ноги – лишь бы не сидеть, не жалеть себя, не думать.
Миновало одиннадцать утра, затем полдень. Три часа, четыре…
К пяти он устал.
Остановился, огляделся, понял, что раньше в этой окраине города не бывал – сколько километров отмотал – двенадцать, пятнадцать? День, несмотря на осень, как назло душный, жаркий; за плечами мотался пустой бесполезный рюкзак. Гудели стопы; тоскливо ныл желудок.
Вокруг жилой потрепанный, далекий от центра квартал – потрескавшаяся пыльная штукатурка домов, неширокая и не слишком уютная улица. Чуть дальше мост через унылую безымянную речку – тоска.
– Мистер, подай на еду?
Бездомные за последние двое суток попадались ему чаще, чем за всю предыдущую жизнь. Совпадение? Он и раньше их терпеть не мог, но теперь к месту – седой старухе он протянул свой рюкзак, в котором болталась зубная щетка и паста, а также запасное нижнее белье.