Джадж отпил вина и кивнул.
— Его величество желает защитить местные воды от любых проделок голландцев, сэр. Он также хочет удостовериться, что само отсутствие его войск в этих землях не даёт повода недовольным творить бесчинства. — Джадж невозмутимо смотрел на Гленранноха. — К слову сказать, я думаю, кое–кто и в вашем клане мог затаить обиду после казни прежнего лидера, Аргайла.
— Только не я, — вежливо улыбнулся Гленраннох. — Арчи представлял собой наиболее опасное сочетание, капитан: он был человеком одновременно бесконечно лживым и чрезвычайно глупым. Своим абсурдным позёрством он мог уничтожить весь клан Кэмпбеллов. Никто из моего рода не огорчился, когда его голова покатилась с плеч, и я меньше всех. — Гленраннох не отпил вина. Теперь же он осторожно поставил кубок на стол рядом с собой. — Совсем другое дело — новая голландская война, как вы говорите. Я более чем достаточно знаю о Нидерландах, прослужив четверть столетия их высокочтимым Генеральным штатам. — Он пристально посмотрел на нас. — Прошу вас, объясните, джентльмены. Почему его величество полагает, что голландцы вдруг возникнут у этих берегов? Будь я великим пенсионарием де Виттом или лейтенант–адмиралом бароном Обдамом, джентльмены, я бы двинулся прямо на Темзу, мощно и быстро, и измором заставил бы Лондон сдаться, пользуясь вашей беззащитностью. Меня не интересовали бы забытые Богом пустоши вроде этой.
В мягкости Кэмпбелла и впрямь скрывалась неожиданная проницательность.
— Сэр, — горячо возразил я, склонившись к нему, — в прошлой войне многие голландские корабли огибали Шотландию, чтобы избежать встречи с нашим флотом в Проливе. Они и теперь часто укрывают свои рыболовные суда в гаванях на местном побережье. Эти воды важны для них, сэр, и они могут попытаться овладеть ими в преддверии новой войны. — Джадж взглянул на меня с любопытством, похоже, удивившись, что подобное озарение пришло в голову такому профану. Тем не менее, оно пришло из безупречного голландского источника. Большая часть работы моего шурина Корнелиса, по–видимому, состояла в сопровождении пузатых амстердамских флейтов на пути вокруг Шотландии — в обход, «ахтером», как он это называл — и в охране любых передвижений рыбаков, обследующих сельдевые отмели. — Мы всего лишь преграда, сэр, поставленная, чтобы напомнить голландцам, да и всем остальным, что земли эти находятся во власти короля Англии.
— Единственный, кому принадлежит власть в этих землях, капитан Квинтон, — натянуто улыбнулся Гленраннох, — это король Шотландии. Даже если он предпочитает все дни свои проводить к югу от Фенских болот и обращается с родным королевством хуже, чем с ничтожнейшими английскими графствами. — Я неловко заёрзал на стуле, пристыженный, как школьник, за свой промах. — Но вот что меня заботит, — задумчиво продолжил Гленраннох, — будут ли всего два корабля в состоянии хоть чему–нибудь преградить путь? Даже при поддержке бравого полка, выступившего вчера из Дамбартона. Четыре сотни солдат и четыре пушки, как мне сказали, под командованием полковника Уилла Дугласа из Сент–Бридс. Того самого, к слову, которого я прогнал за некомпетентность ещё в Бреде в тридцать седьмом.