Прабабушка-художница Елена Успенская родила Аннунсию, бабушка-музыкантша Аннунсия родила Нину… Кстати, почему всего-навсего Нина? А не Ниневия? Или Николетта? Где красота и пышность? Красавица-танцовщица Нина родила Илону. Историк Илона не родила пока никого. Живопись, музыка, танцы, история. То есть жизнь Илоны проходила под покровительством дочерей Зевса и подруг Аполлона – муз Евтерпы, Терпсихоры и Клио, чьи храмы назывались мусейонами, что в переводе на современный русский язык означает музей. Музей! Что и требовалось доказать. Цикл завершился.
Художница Елена Успенская… Звучит! Своей музы не имела. Наверное, в древние времена живопись не считалась искусством, а лишь ремеслом. Художники расписывали вазы и выкладывали мозаикой картины на стенах и полах дворцов.
Приятные глазу пейзажи, цветы, наброски карандашом и углем, книжные иллюстрации… Автопортрет в гостиной над старинным пианино с бронзовыми канделябрами, нежная размытая акварель, поблекшая от времени. Прабабушка сидит в кресле с высокой спинкой, одна рука на подлокотнике, другая на коленях, голова вполоборота к зрителю, полуулыбка, взгляд поверх голов, осанка царственная. На груди массивный прямоугольный медальон желтого металла…
И в этот момент Илона просыпается. Открывает глаза, вскакивает с кровати и бежит из спальни, останавливаясь перед закрытой дверью в гостиную. Медлит, не решаясь войти, потом нажимает на ручку, пинает дверь ногой и, не входя, начинает шарить по стене в поисках выключателя. Жмурится от резкого света и застывает на пороге: стена над пианино, где висел автопортрет прабабушки Елены, пуста. Стараясь не смотреть в сторону серванта, Илона на цыпочках идет к пианино – странное чувство, ей кажется, что картина никуда не делась, у нее обман зрения и картина сейчас проявится. Но картины нет. Зато есть массивная черная с золотом резная рама, прислоненная к стене, не видимая за инструментом. Пустая. Картина исчезла. Илона все еще не верит глазам и трогает ладонью стену, то место, где обои темнее, потому что там еще утром висел автопортрет. Она закрывает глаза, трясет головой, потом открывает глаза в надежде, что картина появится, но, увы, она исчезла. Илона опускается на пол, чувствуя дурноту. Кружится голова, сердце колотится в горле, в затылке сквознячок. Илона мгновенно протрезвела, и теперь ей страшно. Она обхватывает руками коленки и не может отвести взгляда от пустой рамы. Пустая рама так же нелепа и страшна, как неизвестный мертвый человек, лежавший на полу у серванта. Ее вдруг обдает жаром, она оглядывается – ей кажется, мертвый незнакомец все еще там. Но около серванта никого нет, там пусто. Пусто и на тумбочке, где еще недавно стоял лев с шаром. Илона уже не понимает, почему не сбежала из дома, почему осталась. Майор Мельник предлагал отвезти ее к подруге. К Доротее или к Моне, а она отказалась. Дура! Трижды дура! А если