— Золотого?! — поразился услышанному Протасов.
— Презренный металл, — печально проговорил мужчина. — Сколько войн из-за него развязано? Сколько загублено народа! Вспомните историю. При одном его виде и жажде обладания испокон веков люди теряли рассудок, убивали друг друга, калечили и предавали… И никто не задумывался над тем, что в конечном счете счастья никому оно не приносило.
— Но столько… с одного ведра? С трудом верится.
— Я говорил, проклятое место. Сам дьявол влечет сюда людей на погибель души человеческой. Одного старателя, что помер здесь из-за золота, мы похоронили. Потом начался и наш отсчет. Первым погиб наш проводник. По версии Слона, он бросился на него с ножом. Дескать, самооборона. Что же между ними на самом деле произошло, остается неизвестным. Мне видится, что он еще в Красноярске был обречен и должен был умереть сразу, как выведет к руднику… Нас заставили вырыть яму; потом, когда валили лес и расчищали площадку под вертолет, бревна прикатили и накрыли крышей. Первым же дождем нас затопило. Вскакиваем, воды по щиколотку. Щели в бревнах толщиной с ладонь… Ночами холода, сырость, начали болеть. Но им, — он сделал ударение, вкладывая в последнее слово свою ненависть к бандитам, — наплевать: температура у тебя или нет. Работай, если жить не надоело. На расправу скоры. Потом еще двое надорвались, когда вручную пни выкорчевывали. Когда прилетел вертолет — понятия не имею, как он нас нашел, — завезли все, что угодно, только не хорошие инструменты, чтобы хоть как-то облегчить наш труд, не одеяла, не теплую одежду. Спасибо за паклю, затыкали щели. Теперь напропалую не льет, а так… накрапывает. Вот и работаем до сих пор, как пионеры Севера на Клондайке лет сто назад. Читали Джека Лондона?.. Набрал землю в ведро, и на берег. А там сетки железные, мужики в воде вымывают крупинки. В день горсть набирается.
— Ого! — снова не смолчал Протасов. — Это же… в буквальном смысле озолотиться можно.
— Что они и делают. Не сами, конечно, а пославшего их дядю, но… и себя не обделяют… Работа тяжелая, а условий никаких. Мужиков стало выкашивать. Как мор пошел. Утром просыпаемся — один-два не встают. Кто ж выдержит пахать в две смены по двенадцать часов?
— А ночами как?
— При факелах. Но это было в первый месяц. Потом парнишка один по прозвищу Кривонос попытался сбежать. Утром при пересчете его хватились, подняли крик. Слон лично каждого допрашивал, все выпытывал: кто видел его последним и почему не донесли о побеге?
— Поймали?
— К вечеру. Он заблудился, покружил и вышел обратно к лагерю. Для начала его избили до полусмерти у всех на глазах. Смотреть страшно, не лицо — сплошное месиво, обезобразили до неузнаваемости. Зубы выбили, голову проломили. Захотели показную казнь устроить, чтобы нас устрашить, раздели догола, руки и ноги скрепили наручниками, растревожили муравейник, и его… голого, туда…