— Ты здоровее меня будешь. Рубай землицу, а я буду в ствол оттаскивать.
Спорить Протасов не стал, для удобства опустился на колени и с силой вонзил лопату в спрессованную землю. Штык вошел в нее миллиметра на три, обвалив пласт…
Земля показалась не податливее бетона, разве что при ударах не высекались искры. Протасов взмок, волосы налипли на блестевший лоб… А ведро наполнилось только наполовину.
«Дрянь дело, — констатировал он, подбирая рассыпавшуюся землю. — Руки уже отваливаются. Что будет к вечеру».
Наполнив первое ведерко, он уселся, размазывая грязь по потному лицу. Плечи ныли, будто половину дня ему пришлось таскать на себе тяжести.
— Чего расселся? — буркнул пожилой. — Тебе неприятностей мало? Догадываешься, чем закончится твой перекур?
Протасов не ответил.
— Загонят на мытье в реку. Водичка не та, что летом. Денек простоял, и заработал ревматизм на остаток жизни.
Матерясь про себя, Протасов поднялся и взялся за работу. Пожилой присел у фонаря, выудил из кармана окурок и прикурил.
— Меня Иванычем зовут, — смягчившись, сказал он, рассматривая красный дымящийся уголек. — Я вообще-то из Прокопьевска…
Протасов продолжал работать в прежнем ритме.
— Поверишь, нет: за машиной в Красноярск поехал, а влип…
— Ничего странного, — заметил Николай. — Я ведь тоже здесь не по найму.
— Да это… — пожилой махнул тлеющим бычком. — Я к работе привычный. Почитай двадцать с гаком годков провел в шахте. Тут даже проще… Старый дурак, — почесал он голову, — нет чтобы дома купить… Переплатил бы лишние полштуки баксов, да жадность подвела.
— У вас на шахтах все такие богатые?! Что же тогда каски о мостик у Белого дома оббивали?
— Богатые?! А знаешь ты, пацан, как эти деньги даются? Каждый день под богом ходим. Утром на работу собираешься и не знаешь, придешь вечером или нет… Богатые… Да будь у меня другая специальность — в жизни в разрез не спустился. А я потомственный горняк: дед был проходчиком, отец и я вот… горный мастер, — добавил он с гордостью. — И деньги там не такие и большие…
— Ладно, — прервал словоохотливого горного мастера Протасов. — Пусть я не прав…
Но пожилой не успокоился.
— А то, что зарплату месяцами не видим, то как? Директора скупают виллы на Канарах, а наши дети сидят на сухарях… Забастовали мы, и на работу — ни под каким предлогом. Директор наш сперва увещевал, сулил золотые горы. Потом стал угрожать — саботаж, прокуратура…
— Можешь больше не перечислять. Телевизор смотрим.
Пожилой завозился на полу, сплюнул в ладонь и затушил окурок:
— Ты думаешь, показывали все, что происходило на самом деле, не вырезая?! Враки!.. К нам из Минтопа делегат приехал; давай агитировать, лекции читать о светлом будущем. Близится, говорил, тот час, когда в забой будут спускаться в белых халатах. А тройной подбородок так холодцом и трясется. Мы его освистали… По телевизору после передали: «Договоренность с рабочими достигнута». На деле — он обиделся и поднял милицию. Митинг вроде противозаконный, администрация разрешения на его проведение не давала. В шею холопов! Мы по понедельникам не подаем!