Рядом с Денисом появились двое парней. Один отомкнул замок и с грохотом отвел занавес к стене.
— Раздевайтесь, — скомандовал Денис.
Бродяги притихли и переглянулись.
— Я сказал — раздеться! — повторил здоровяк с угрозой. — Обычно я дважды не повторяю.
Вадим стянул через голову подаренный Ежовым свитер, снял брюки, оставшись в одних трусах и носках. Пол был очень холодный.
Со всех сторон на пол летело драное тряпье, место которому давно на помойке. Кто-то оставался в пузырящихся на коленях трико, не имея нижнего белья; кто-то не торопился расставаться и с брюками.
— Догола! — рявкнул, позабыв, видно, о гостеприимстве, Денис.
Они сняли с себя последнее, стыдливо опускали глаза, прикрывая наготу руками.
Кончики губ качка задрожали и поползли вверх. Глядя на старшего, заулыбались и оба подручных.
— Максим, веди их… в баню.
И, давясь от смеха, пошел к выходу.
* * *
Баней на деле оказалась автомойка — отделанная темной керамикой, с массой всевозможных приспособлений, вертикальных валов с насадками, мягкими щетками и резиновыми шлангами, что валялись, свернутые в кольца, на покатом полу.
Одна из стен имела широкое смотровое окно, в котором появилась литая фигура Дениса. На бетонном полу лежали рубленые куски хозяйственного мыла и потрепанные вехотки.
Посмеиваясь, Денис ткнул пальцем в кнопку «Напор», и упругие струи ударили по голым бродягам, сгрудившимся посреди мойки.
Вскричав от неожиданности, Вадим отскочил к стене, но рабочий в комбинезоне с известным уже логотипом поднял шланг и струей сбил его с ног. Он покатился по скользкому полу, захлебываясь водой и прикрывая лицо. Остро заболел ушибленный при падении позвоночник; встав на карачки, Вадим полз, а струя преследовала, обдавала с ног до головы, не давая возможности укрыться.
Вокруг с воплями метались люди, падали и снова вставали под ударами ледяной воды, и продолжалось это до тех пор, пока потоки неожиданно иссякли, а появившийся в дверях громила не выкрикнул:
— Откисла грязь? Берите мыло и мойтесь. Минут через пять повторим процедуру.
Проклиная сквозь стиснутые зубы измывающихся мерзавцев, Вадим натерся вонючим мылом. Как паршиво это ни выглядело, все же возможность вымыться.
И снова ударили с четырех сторон мощные струи, и застонали под напором люди, грязная пена хлопьями потекла по полу к смывам…
Дрожащих от холода и лязгающих зубами, их выстроили колонной и отвели в камеру.
— Ни фига себе! — воскликнул Ромка, увидев на полу разложенную стопками робу, а у дальней стены — сервировочные столики, на одном из которых парилась в пластмассовых чашках китайская лапша быстрого приготовления, на соседнем — в белых пластиковых стаканчиках разлитая водка.