Ему противен был этот бандит с круглой сытой физиономией, стриженный под бобрик, с нахальными колючими глазами. Сплющенный в переносице давним ударом нос, золотая коронка, заменившая выбитый в драке зуб. Наколотые расплывшиеся «перстни» на толстых пальцах, блатная речь и упоминание о «матери» где надо и где не надо — вот образчик рядового бойца криминального фронта.
«Он еще хуже Слона. Тот хоть ведет себя естественно, не показывает липовую крутость, как Юра. Юра же готов подняться, наступив на голову того, кто не в состоянии дать отпор, и задавить морально, используя любую возможность. А ума между тем — с гулькин нос…»
Выручает легкий ветер, поднявшийся как нельзя кстати. И туман дрожит, расползается клочьями.
Постепенно обзор проясняется, и уже, не напрягая зрения, Вадим видит перед собой и русло Тунгуски, зажатое в ущелье меж густо заросших соснами хребтов, и берег — высокий и обрывистый. К такому не пристать.
Он налег на шест — плот повело на стремнину, и, попав в бурную струю, его понесло с большей скоростью…
* * *
Тогда, в первый день, когда они взялись за сплав, получилось все неуклюже. Первым выпало править Ежову и Кривоносу. Вытолкав плот на середину реки, они тотчас потеряли над ним контроль. Плот закрутило. Он извернулся боком, и набежавшая волна хлестанула через край, заливая сложенные в кучу пожитки. Слон и сидевший с ним Юра в голос заматерились, полезли на эту кучу, дабы не замочить ног.
— Выравнивай, дура, выравнивай!!! — не своим голосом орал Юра на Ежова.
Тот затрясся с перепугу и навалился на шест.
Шест угодил в подводную яму. Вскричав, Ежов не удержал равновесия и ухнул в воду, подняв брызги. Голова его тут же пропала в мутной толще.
На поверхности пузырем вздулась синяя плащовка, всплыл фирменный лейбл. Вынырнув, Никандрыч заработал руками, отплевываясь:
— Помогите… Помо…
Волна окатила его, и, снова хлебнув, он ушел под воду. Появившись на поверхности, уже сипел:
— Я не умею…
— Старый хрыч! На хрена такого взяли? Одна морока, твою мать!
Поднявшись с рюкзаков и балансируя — потерявший управление плот неустойчиво покачивался на волнах, — он взялся за автомат.
Заметив говорившее само за себя движение, Вадим подскочил к нему, и дуло многообещающе нацелилось ему в грудь.
— Тебе что? — с подозрением спросил Юра.
— Не надо… Не стреляй. Зачем? Я сейчас… сейчас…
Понимая, что бандиту ничего не стоит выстрелить, он ушел на край, вырвал из рук растерявшегося Кривоноса шест и сунул в воду барахтающемуся Никандрычу:
— Держись крепче!
Ежов кашлял, захлебываясь водой, но ухватился за скользкое дерево, отчего шест основательно погрузился…