Где Пинхас? Где его искать?
Голоса зовут и манят,
как на той лесной поляне.
«Налетай! Покупай!»
Неотвязно, непрестанно…
Что осталось? Пропадать?
Люди облепили
их лотки, как мухи.
Маленькие дети
разевают рты.
Слышу только: «Глазеры…» —
«Да-да, они исчезли…» —
«Берман тоже, говорят,
пропал…» – «А в других местах…»
Мужчины, купив,
сразу уходят.
Бабы не прочь
потрепать языками:
щупают фрукты,
строят глазки торговцам.
Держусь в сторонке,
и вдруг доносится:
«Жиды проклятые!
От них все беды нам.
Утесняют нас,
объедают нас,
убивают нас!
Наживаются,
пьют нашу кровушку.
Из-за них, пархатых,
мы в страхе живём!»
Озираюсь, ища,
кто это сказал.
И тут мой взгляд
падает на абрикосы,
румяные груши, персики,
сливы, айву, виноград,
апельсины, гранаты, дыни,
лимоны, инжир и вишни,
финики и
вишни, вишни и вишни, —
заморские чудеса.
Во рту пересохло от жажды.
Да, я жажду
почувствовать вкус лета на губах
среди зимы. Поймать ладонью
упавший с ветви зрелый плод, когда опали
даже листья
с дерев, дерев, дерев…
Черноволосый торговец,
что сплёл мне венок на поляне,
заметив меня, улыбнулся,
вежливо поклонившись.
Смущаюсь, хочу отойти.
Либа предупреждала, но…
но персик в его руке
так манит…
Да что за беда?
Я только спрошу о медведях.
«Налетай, покупай», —
голос сладок, точно мёд.
Отвечаю: «У меня
денег нет, а за венок
вам спасибо». Тут как тут
и другой. Рыжеволос,
зелень с золотом в глазах.
«Это кто у нас такой?
Перевёртыш из леска?
Нимфа-лебедь, так сказать?»
Первый брат плечами жмёт:
«Нету денег у неё».
«Денег нет? – хохочет тот. —
Не еврейка, знать, она.
У евреев завсегда
серебро в мошне бренчит».
Покраснела от стыда.
Прочь! Куда глаза глядят!
Слёзы жгут, что ж делать мне?
Я ответов не нашла.
«Ты куда? Не убегай, —
рыжий встал передо мной.
– Испугалась нас? Не плачь». —
«У меня есть мёд, творог
и леках, что испекла
утром нынешним сестра.
Может, купите?» — его
робко спрашиваю я.
«Где теперь твоя сестра?» —
«Тут она была сейчас,
на минутку отошла», —
притворяюсь, что ищу.
«И красавица, как ты?»
Он решил, что гойка я.
Почему-то стало мне
с ним легко и хорошо.
Почему бы хоть часок
жизнью не пожить иной?
Длинные пальцы парня
сжимают моё запястье.
Мне нравится цвет его кожи,
так не схожий с моим.
«Вижу, ты – вольная птица,
прямо как мы, – говорит он. —
Тебя не удержишь в клетке.