Ресницы у сестры дрожат, но вставать она и не думает.
– Гут морген! Смотрит солнышко в окно! На дворе шаббес, пора в шул. Вот же сонная тетеря. Вставай, шлофкепеле, вставай, соня!
Сестра улыбается спросонок, сладко потягивается и бормочет:
– Ещё… да-да, ещё…
– Тебе что-то приснилось, глупышка. – Я глажу Лайю по голове.
Наконец, не открывая глаз, она садится, приваливается ко мне и вдруг целует в губы.
– Лайя! Ты чего?! Прекрати немедленно! – отталкиваю сестру, та распахивает глаза и отшатывается.
Принуждённо смеюсь и ерошу ей волосы:
– Что-то тебе приснилось.
Она трёт глаза, потом дотрагивается до своих губ. Они красные и припухшие. Интересно, целовалась ли Лайя с Фёдором? Несомненно. Следовало бы рассердиться и отругать младшую сестру, за которой я должна приглядывать, но мне ли её судить? Сама я чем занималась прошлой ночью? То-то и оно. Мы обе нарушили родительскую волю. Не знаю, не знаю, имею ли я право теперь надзирать, с кем гуляет сестра? Я пообещала матушке, что уберегу её от лебедей, и только. А никаких лебедей пока нет.
– Пора в шул, иначе опоздаем, – весело говорю Лайе.
– Ах, да. Шул. – Сестра оглядывает хату, точно не понимает, где находится.
– Довид позвал меня на собрание кахала. Пиня, между прочим, тоже там будет. Вот я и подумала, не захочешь ли ты сходить со мной?
Лайя встаёт, надевает шаббесные одежды.
– Да-да, – безучастно и вяло отвечает она, садится за стол, отпивает глоток чая и морщится, когда напиток касается губ.
Что-то тут не так. Вчера я тоже целовалась с Довидом, однако мои губы на её не похожи. Но если я спрошу сестру о том, как она провела ночь, та в ответ спросит меня. А мне не хочется рассказывать, что было между мной и Довидом. И я молчу.
Взявшись за руки, идём в город. Лайя необычно молчалива, её взгляд шарит окрест.
– Ты их видишь, Либа? – внезапно спрашивает она шёпотом.
– Что?
– Фрукты, сады. Сады, залитые солнцем.
– О чём ты толкуешь? Нет здесь никаких садов.
Лайя трёт глаза и вновь осматривается.
– Да, ты права.
Идём дальше. Ума не приложу, что делать.
Приглядываюсь. Лес окутан лёгкой дымкой, серебрящейся на солнце. Переплетенье тянущихся к небу ветвей напоминает о венке, сплетённом для Лайи незнакомцем. Отличный зимний денёк, снег немного подтаивает. Никаких фруктовых деревьев я, разумеется, не вижу. Гул, который я слышала всё последнее время, немного стих. Теперь он скорее похож на журчание далёкого ручейка. Принюхиваюсь и улавливаю запах. Пахнет зверем, землёй и мускусом. Чем-то диким, терпким. Резко оборачиваюсь, озираюсь вокруг. Никого. Но я чувствую, что за мной следят. Пара тёмных глазок. Следят, выжидают.