, потому что она не такая напыщенная. Студенты порой подтрунивали надо мной, потому что моя новая фамилия казалась им забавной. Иногда мне хотелось объяснить им, что она гораздо нормальнее, чем мое воспитание, но я воздерживалась от комментариев. Мне нравилось, что теперь я не слишком выделяюсь из их среды.
Ханна, моя подружка по колледжу, увидев, что я что-то читаю, подошла ко мне. Я быстро спрятала письмо.
– Ничего интересного. Так, всякие пустяки о моей семье.
И, разорвав письмо на мелкие кусочки, я с облегчением выбросила его в корзину.
Хоть я и сказала «моя семья», у меня ее практически не было. Ее заменяла семья, в которой я тогда работала. Семья Тао, чьих троих дочерей я каждое утро отводила в школу, а после обеда забирала, выкраивая время для занятий в колледже. Их родители, Эрик и Мелисса, работали в Сити и имели весьма амбициозные планы относительно своих дочерей, поэтому я ежедневно таскала их в бассейн и на музыку.
Мне это нравилось. Девочки уже большие – восьми, девяти и десяти лет – и с ними можно поболтать. А еще я научилась для них готовить. Дом был огромным, и вся мансарда с телевизором и отдельной ванной находилась в моем распоряжении. Эрик с Мелиссой предпочитали, чтобы вечера я проводила там, и я старалась не вертеться у них под ногами. Но мне все же хотелось чувствовать себя членом семьи.
В тот день, когда я получила письмо, произошло еще одно необычное событие. Я сидела дома, готовя доклад по шекспировской «Буре», когда кто-то позвонил в дверь.
Положив ручку, я заскользила по паркетному полу к входной двери. Я ожидала увидеть курьера с посылкой, но на ступеньках стояла Виктория.
Я сразу же ее узнала, но поначалу отказывалась верить своим глазам. Наконец до меня дошло, что она «умерла» точно так же, как и я. Умерли мы только для нашей общины. Странно, что я раньше до этого не додумалась.
Виктория здорово изменилась. Теперь у нее были короткие волосы и круглые очки. Но нос по-прежнему усыпали веснушки. Фигуру плотно обтягивали черные джинсы и блестящая фиолетовая маечка. На ногах красовались остроносые лиловые туфли.
– Привет, Кэти! – с улыбкой поздоровалась она, а я не нашла ничего лучше, чем промямлить:
– Какие у тебя красивые туфли.
Виктория обняла меня, и я немедленно уткнулась ей в плечо и зарыдала. Мои волосы сразу же намокли, и я с досадой отбросила их назад.
– Эй, перестань, все в порядке, – успокаивала меня Виктория.
– Я же не знала, – простонала я, когда мне удалось справиться с собой. – Я и правда думала, что ты умерла. Не надо было этому верить! И почему я не догадалась, что ты жива?! Голова идет кругом. Входи скорее. Ты потрясающе выглядишь. Вроде такая же, но уже совсем не та.