Здание нашего посольства в Монго возвышается почти на берегу океана. Во время штормов ветер доносит то него пропитанную солью мелкую водяную пыль, и посольству приходится держать сверх штата специального уборщика, который по утрам отмывает с окон, обращенных к океану, белые соляные кляксы. Над крышей двухэтажного, построенного в колониальном английском стиле, одинаковом и для Индии и для Африки, здания, полыхал красный флаг. Над этим домом у океана развевался он, как над кораблем, зашедшим в чужие воды. Невысокая кирпичная ограда вокруг здания напоминала борта судна, мансарда на крыше — рулевую рубку, длинные лоджии по этажам — палубы. Крошечный клочок территории СССР на африканской земле!
Теперь только нажать кнопку звонка у ворот, дождаться, когда прожужжит электрический механизм, втягивая в себя язычок задвижки, от легкого толчка дверь откроется, один шаг, и ты как будто на Родине, под сенью ее флага. И хотя Антонов давно привык ко всему этому, он неизменно испытывал почти мальчишеское волнение, когда в Дагосе ли, в Монго, в других ли странах подходил к воротам, возле которых поблескивала начищенная медная доска и на ней значилось: «Посольство Союза Советских Социалистических Республик». И палец уверенно жал кнопку звонка: «Эй, товарищи, пустите домой! Свой пришел!»
Антонов поднялся по ступенькам парадной лестницы, открыл дверь, и приподнятое настроение тут же улетучилось. За столом дежурного восседала Красавина. Она подняла на Антонова выпуклые серые глаза с таким видом, словно видела его впервые в жизни.
— Добрый день! — сказал он.
В ответ едва шевельнулись тонкие, четко выписанные губы.
Он обозлился:
— Я вам сказал: добрый день!
— Я вам ответила — добрый! — На этот раз губы обронили слова, похожие на льдышки.
Пришло же кому-то в голову посадить эту женщину на место, с которого начинается посольство! Кажется, коснись ее кожи, и обожжешься, будто на морозе задел железку, а во взгляде Аллы Красавиной, обращенном на тебя, постоянно сквозит холодное презрение. Как-то Антонов посетовал своему коллеге, здешнему консулу: «За что она меня так ненавидит? Не пойму! Я и видел-то ее всего два или три раза». Консул рассмеялся: «Да она так не только к тебе — ко всем. Даже некоторые наши посетители-африканцы жаловались: мол, ваша дама, сидящая у входа, выказывает откровенное пренебрежение к нам, черным. А на самом-то деле она обыкновенная лягушка с холодной кровью. Такой же, как у ее мужа, переводчика посла Вадима. Год с этой парой под одной крышей и ни разу не видел, чтобы они улыбнулись».