Но Демушкин недовольно постучал костяшками пальцев по столу.
— Прекратите! Только нам сейчас обсуждать профессии наших жен!
И снова потянулся к телефону, чтобы информировать посла, который оставался в своей резиденции, о звонке Слободкиной.
Ровно через пятнадцать минут Маша позвонила снова и сообщила, что, судя по грохоту стрельбы, бой завязался в районе президентского дворца, кроме того, выстрелы приближаются к ее дому, она даже видит в бинокль, что «зеленые береты» выскакивают из зелени христианского кладбища, которое совсем недалеко… Через пятнадцать минут она выйдет на связь снова. На этот раз голос ее был по-военному четок, а информация лаконична, — Маша Слободкина входила в роль разведчика, заброшенного в тыл неприятеля.
В кабинет вбежал взволнованный Войтов, с порога крикнул:
— Президент выступает по радио!
Кенум Абеоти сказал всего несколько фраз, тон его был спокойным, сдержанным, в нем чувствовалась офицерская воля и уверенность. Он сообщил, что Дагосу атаковал воздушный десант. Кто его послал, пока неизвестно, но среди нападающих большинство белых. Скорее всего это наемники, агенты империализма, из тех, кто запятнал себя кровавыми преступлениями в Конго, Анголе, кто совершал нападение на Гвинею и Бенин… Ясно, что их послали для свержения народного строя в Асибии и восстановления власти продажных правителей, прислужников западного капитала, грабивших страну и народ. Налетчики, конечно, рассчитывают на поддержку реакционных сил в самой стране. Президент призывает дагосцев и граждан всей республики дать решительный отпор интервентам, беспощадно расправляться с любыми попытками местной реакции поддерживать налетчиков.
— К оружию, граждане! — Голос президента возвысился, и в нем теперь звучал азарт трибуна, привыкшего говорить с массами. — Все, кто способен взять в руки оружие — винтовки, вилы, мачете, — на улицы! Мы победим! Да здравствует революция! Они не пройдут!
И сразу же раздался в динамике барабанный бой, звуки труб, и низкий, густой, клокочущий мужеством и силой бас, принадлежавший известному асибийскому певцу Джону Акоджину, заполнил эфир:
Мы сбросили оковы,
Мы путь избрали новый.
Рабами нам не быть…
Это был первый в истории республики гимн, именно о нем говорил президент, когда были у него с визитом посол, Камов и Антонов. И вот сейчас, в это тревожное утро, гимн звучал впервые.
— Очень кстати получилось, — одобрил Демушкин. — В самую точку!
Он вышел из-за стола, прошелся по кабинету, так же, как посол, заложив руки за спину. Обычно в лице, да и во всей фигуре Демушкина присутствовала этакая тропическая ленца и заторможенность, свойственная европейцам, проработавшим в африканских странах не один год, — темпы местной жизни не могли на них не отразиться. Сейчас поверенный был подтянут, собран, целеустремлен, решителен…