— Руки вверх!
Антонов попытался объясниться, но тот повторил:
— Руки вверх!
— Я — советский консул! — сказал Антонов.
— В полиции разберутся, кто ты на самом деле! Пошли!
С большим трудом ему удалось уговорить дружинников подъехать к полиции с ним на машине. Они согласились с недоверием. На заднем сиденье устроилось четверо, рядом с Антоновым сел вооруженный пистолетом старший.
— Если будешь дурить, получишь пулю! — предупредил он.
Случившееся вовсе не напугало Антонова — во время поездки по городу Демушкин преподал ему хороший урок самообладания. «Главное — держать себя с той же невозмутимостью, с какой держался поверенный», — думал Антонов.
А ребята-дружинники молодцы! Значит, призыв президента услышан, значит, простой народ встает на защиту республики. А ведь во время той встречи в президентском дворце Абеоти дал понять, что не очень уверен в поддержке населения. Но почему палят в районе порта?
— Скажи, товарищ, почему стреляют в восточной части города? — спросил он своего соседа. — Неужели и там высадились?
Человек с пистолетом даже задохнулся от возмущения.
— Взят в плен и еще выведывает военные сведения! — прорычал он и больно ткнул дулом пистолета в подбородок Антонову. — Какой негодяй! Еще слово, и я тебя пристрелю как собаку. Ты вовсе не советский консул, ты шпион империализма!
А ведь и вправду пристрелит! Антонов решил, что помалкивать сейчас самое лучшее.
Около городского полицейского управления толпился народ, в основном молодые парни, громко о чем-то разговаривали. Когда Антонова вводили в двери управления, они угрожающе вскидывали кулаки и свирепо поблескивали белками глаз. В спину Антонова упиралось дуло пистолета.
— Убей его! — кричали из толпы. — Убей!
Первый, кого он увидел в дежурном помещении, был Яо Сураджу, комиссар по экономике республики. Он стоял посреди просторной комнаты, широко расставив ноги. На нем был его неизменный наряд — пятнистая форма парашютиста, и, как всегда, лихо сдвинутый набок берет, на животе в кобуре свисал огромный, типа маузера, крупнокалиберный пистолет. Правая рука комиссара до локтя была стянута бинтом и лежала на повязке, перекинутой через шею.
— А это что за фрукт? — зычным голосом спросил он вошедших и вдруг в изумлении выкатил свои и без того выпученные бармалеевы очи. — Вот это да! Советский консул?
Антонов, которого продолжали крепко держать за руки и смирять вдавленным в спину пистолетным дулом, коротко объяснил, что с ним произошло.
— Отпустите! — скомандовал комиссар и протянул Антонову левую здоровую руку. — Не наложили вам сгоряча? А то ведь у нас народ отчаянный.