Хельге всегда казалось, что выполнять работу по дому вместе с матерью – это особая честь. Все становилось приятно ритмичным и тихим, и ее мысли где-то витали, пока она механически нарезала морковку ножом.
– Пожалей свою старушку-мать и принеси мне еще дров, – попросила Хильдигуннюр. – Нужно разжечь посильнее огонь под котлом.
Солнечный свет ударил вышедшей из дома Хельге в лицо, и ей пришлось надолго зажмуриться, чтобы привыкнуть к нему. Она услышала, как плещутся в реке детишки, и без труда вообразила тоску на лице присматривавшей за ними Гиты.
Ноги сами отнесли ее за угол дома, в тень, к навесу, под которым были сложены дрова. Она взглянула на отсыревшие поленья. «Хорошо, что нарубить еще послали кого-то другого». Хельга набрала охапку дров посуше и осторожно понесла назад, глядя под ноги, хоть и была уверена, что может пройти этот путь с завязанными глазами. Она сбросила груз в корзину для дров.
– Вот.
– Спасибо, – сказала Хильдигуннюр. – Много Бьёрн нарубил?
– Не знаю, – сказала Хельга. – Он, похоже, еще не вернулся. Топора не видать.
– Хм, – она бросила в огонь три полена, и голодное пламя мгновенно вгрызлось в древесину.
Позади них открылась дверь, и в дом вошел Бьёрн.
Хильдигуннюр повернулась к нему:
– Где мои дрова, здоровая ты орясина?
– Карл сказал, что нарубит, – ответил Бьёрн.
Хельга взглянула на мать. «Ей это совсем не нравится», – подумала она. И что вообще Карл делает в лесу? Она попыталась вспомнить, когда в последний раз видела старшего из братьев.
– Так возьми другой топор и помоги ему, – приказала Хильдигуннюр. – Тут тебе делать нечего.
Бьёрн молча повернулся и ушел.
Когда дверь закрылась, Хильдигуннюр вздохнула:
– Как же сложно уследить за всем зверьем, – пробормотала она.
Хельга не была уверена, что речь идет о домашней скотине.
По лесу гуляло эхо от ударов металла о дерево. Бьёрн с топором на плече поднялся на холм и нашел вырубку. Его старший брат стоял у огромной сосны, весь в поту, с безумной улыбкой, и рубил что было силы. Два дерева, каждое в три человеческих роста, уже лежали на земле. Карл оглянулся, заметил Бьёрна и с новой силой атаковал сосну.
– Приветствую, братец, – прорычал он между двумя яростными ударами. Бьёрн ничего не ответил, лишь подошел к одному из поваленных деревьев и принялся обрубать ветки. – Ты пришел сказать мне, какой я нехороший? Каким я могу быть бесчестным ублюдком?
Костяшки сжимавших топорище пальцев великана сделались белыми, и он взглянул в лицо брату:
– Ага, именно так, – сказал он с холодной яростью в голосе. – Ты засранец – и всегда им был, но обычно ты вредишь только себе. Зачем тебе рушить семью Аслака?