– Моим ножом, – сказала она наконец.
Хельга кивнула, Эйнар тоже.
Хильдигуннюр выглядела так, словно хотела заговорить сразу о многом.
– Кто бы это ни сделал, – в конце концов сказала она, – он должен был умыкнуть нож со стола не меньше дня назад, потому что я не видела его с первого вечера.
– Ох, – сказала Хельга.
– Что «ох»? – спросил Эйнар.
– Это значит, что убийца планировал это сделать, – сказала Хельга. – А это еще хуже.
Хильдигуннюр кивнула.
– Ох, – сказал Эйнар.
– Вынесите его во двор, – сказала Хильдигуннюр. – Мы укроем его и унесем в поля, выроем ему могилу. Это меньшее, что мы можем для него сделать.
– А потом? – спросила Хельга.
– Потом мы найдем того, кто его убил, – сказала Хильдигуннюр. – Так что надо спросить себя: причины были у многих, но у кого была самая веская?
Руна дергала за ветку ежевичного куста, пока не оторвала ягоду, и с отвращением фыркнула, раздавив ее пальцами.
– Может, если бы ты была чуть мягче, тогда… – начал Аслак, но Руна обернулась и уставилась на него; под таким взглядом затрещал бы и лед.
– Закрой рот, – рявкнула она.
– Я просто хотел…
– Я знаю, что ты просто хотел. Ты понятия не имеешь…
Аслак, улыбаясь, посмотрел на нее.
– Если что, я буду вон там со своей корзинкой, полной ягод, – сказал он и убрел в сторону.
– Да и убирайся! – крикнула ему вслед Руна. – Ты это достижением считаешь? Что ягод сраных набрал?
Аслак остановился, спокойно поставил корзину и обернулся. Потом подошел к ней, мягко заговорив:
– Нет, но вырастить счастливых детей, у которых мать – стервозная кобыла? Это достижение.
У Руны отвисла челюсть.
– Вести себя с тобой так, как я хочу, а не так, как ты заслуживаешь? Это достижение.
Она открыла рот, чтобы ответить, но окрепший голос Аслака перебил ее:
– Знать, что я могу уйти когда угодно, и не уходить? Это достижение.
Он подошел на полшага ближе и ухватил Руну за ворот рубашки. Вывернув его, он притянул ее лицо к себе и сказал:
– Не давать этой семье развалиться, когда в ней есть ты, – это достижение.
Она вцепилась в его кисть, но Аслак не отпустил, а схватил ее за запястье и оттолкнул ее руку.
– Ты всегда смотрела на меня свысока, – прошипел он, – всегда считала, что заслуживаешь чего-то – кого-то – получше. Так вот, я от этого устал.
Аслак посмотрел безумным взглядом в глаза Руны.
Кулака он не заметил.
Его голова дернулась, и он отпустил запястье жены, схватившись за ухо.
Руна потерла покрасневшую руку.
– Странное время ты выбрал, чтобы вести себя как некое подобие мужчины, Аслак Уннторссон, – сказала она и сжала губы в тонкую линию. – И если решишь еще раз стряхнуть пыль со своей мужской гордости, не делай это так. Никогда. Если не хочешь проснуться со своей мужской гордостью во рту.