– Вот только я подумала – а где же руны? Чтобы указать ему путь?
Хильдигуннюр взглянула на нее.
– Что ты знаешь о рунах?
– Ничего, – быстро сказала Хельга и сразу исправилась: – То есть, я слышала рассказы… Разве они не волшебные?
Хильдигуннюр фыркнула:
– Волшебные, как моя задница. Расцарапай деревяшку, посмотри, что случится.
– Зачем… что может случиться?
– Если нацарапаешь верный узор и будешь знать, чего хочешь, может, что-то и случится, – допустила Хильдигуннюр. Потом усмехнулась. – Может, к тебе в дом заявится огромный мужичина, огреет твоего папашу бедренной костью и унесет тебя в жизнь, полную сладкой похоти и беспокойных детишек.
– Мама! – воскликнула Хельга, и старая женщина хмыкнула. – Ты что же, говоришь, что околдовала…
Она покосилась на шагавшего позади них отца, а Хильдигуннюр метнула в нее взгляд, в котором читалось явственное: «Я тебе не скажу». В глазах у нее плясали искорки, но Хельга не могла не заметить, что ее губы сжались в строгую линию.
В доме воцарилась беспокойная тишина, которую лишь изредка нарушали негромкие просьбы или звук стучащих по дереву ножей из того угла, где Хильдигуннюр с Тири колдовали над горшками. Хельга пыталась держаться с ними наравне, но женщины работали с почти невозможной скоростью, и как бы поспешно она ни чистила овощи или нарезала мясо, чьи-то руки всегда ждали от нее передачи.
– Иди за дровами, – резко сказала Тири. – Ты нас только задерживаешь.
Хильдигуннюр промолчала.
Обиженная Хельга прошла мимо Сигмара, который сидел рядом с Уннтором и что-то негромко говорил. Вёлунд сидел в одиночестве, спиной к стене и, сложив руки на коленях, бездумно оглядывал комнату; вид у него был несчастный. Общее настроение не действовало лишь на Сигрун и Браги, занятых в уголке какой-то запутанной игрой с участием трех костей и палочки.
Когда она открыла боковую дверь, ее поприветствовал вечерний ветерок, погладил по щеке и выманил на улицу. Она подумала о сердитых людях, сидевших в доме. «Хорошо, что между нами закрытая дверь». Небо растянулось над ней – медово-золотое на западе, фиолетовое над головой, а дальше чернота до самого жилища богов. «Была бы я птицей, – подумала Хельга, – поднялась бы сейчас вверх и полетела сквозь эти цвета быстро и далеко, в чужие земли».
– А не ходила за дровами, – добавила она.
– Я помогу.
Не сдержавшись, Хельга взвизгнула – тоненько, по-девчачьи, сама не успев ничего понять. – Аслак! Что ты здесь делаешь? – спросила она резче, чем хотела.
Младший сын Уннтора смотрел на нее из тени, всего лишь силуэт на фоне глубокой тьмы.