— Привет, мам, — обнял я родительницу за ноги, довольный, что теперь вместо потрёпанной юбки на ней шерстяной костюм, тёплая накидка и добротные сапожки.
Эти вещи и все остальные детские я купил на деньги, что получил в награду за первое задание.
— Здравствуй, сына, — она потрепала меня по голове. — Что это у нас тут за светопреставление?
— Пёс господина. Выгуливаю, а заодно и к вам заглянул. Еда на шкафу. — Туда же я припрятал заначку для мамы — единственное место, куда не так-то легко взобраться даже стоя на стуле.
— Не укусит?
— Что ты, мам, он шёлковый, — сложно поверить, конечно, но ясно же было, что дети Аржену нравились не меньше, чем их незамысловатое развлечение.
Может, и я бы так радовался, если бы меня держали в стенах не одну неделю подряд.
— Как дела-то у тебя, сынок? Хозяин новый не обижает?
Я задрал подбородок наверх, чтобы взглянуть на мать. Ещё молодая, но уже с первыми морщинками, она обеспокоенно заглядывала в мои глаза. Оборванные паутинки волос выбились из-под платка.
— Не, ма. Он хороший.
— Вижу, что хороший, да только уж слишком, — вздохнула мать, снова потрепав меня по макушке. — И еда, и одежда, и, говоришь, работой с утра до вечёру не донимает. Ты от меня ничего не таишь?
— Ой, ма, ну хватит придумывать. Повезло мне. Хороший он человек. Спину ломить не заставляет, но мозгами пораскинуть приходится.
— Молюсь на него каждый день, — цокнула мать. — Хоть раз в жизни повезло. Смотри не гневай его почём зря.
— Да чего бы это я стал?
Лёгкий поучительный подзатыльник тут же напомнил, что не всегда я вёл себя разумно. По крайней мере, так считала мама. Больно не было. Наоборот, так она обо мне заботилась. Я только крепче обхватил её за ноги и уткнулся лбом в подол.
Мама была не права, когда говорила, что повезло только раз. С ней нам всем тоже повезло. Маму мы очень любили.
Обратно пришлось идти дальней дорогой. Я уже слегка подмёрз, но видя, как счастлив Аржен, уступил этой простой радости и повёл его на прогулку. Оборотень, конечно, ни о чём не догадывался, крутясь юлою и пугая прохожих, рискнувших пройтись той же дорогой. Правда и мне приходилось не зевать, шустрее переставляя ноги, чтобы самому не угодить носом в сугроб.
Так мы оказались на знакомой улице. Ещё немного и показалась калитка. Оборотень неожиданно затих и замедлился — кажется, он не горел желанием возвращаться обратно.
— Аржен, я замерз.
Оборотень и носом не повёл, разворачиваясь обратно.
— Ну правда, разве ты не набегался? — верёвку в моих руках упорно тянули подальше от дома. — Давай так. Ещё полчаса побродим, я покажу реку, а после домой. Эссиенте наверняка заждалась.