Сейчас никто не мешал идти на все четыре стороны и я, чуть с опаской, всё ещё удивляясь причудливым физиономиям вокруг, побрёл вдоль первого из проходов.
Сколько же тут всего было или, наверное, стоило сказать, чего здесь только не было.
Как я понял немногим позже, сперва я очутился в той части, где торговали тряпьём. Отрезы и готовые вещи всех цветов и фасонов, для любой погоды и напасти. Чего только стоили ползунки и слюнявчики для младенцев, к которым не приставала никакая пакость. Или штаны-шатёр, вмещавшие в свои карманы сколько угодно вещей.
Дамы толпились у котлов, самостоятельно помешивающих содержимое. Старушки подбирали метлу понадёжней. Липа для ведьмовских дел совсем не подходила. Слишком мягкая, могла развалиться в полёте. Другое дело дуб. Правда, некоторые не забывали и о приятностях. Ничего не пахло лучше пихты и можжевельника. Об остальных деревьях я никогда не слышал, отнеся их на счёт особых навистральских пород.
Очень скоро нюх привёл меня к прилавкам со съестным. Таверны только-только начинали открывать двери для посетителей. Оттуда уже приятно тянуло выпечкой и поджаркой. Желудок тут же откликнулся на приглашение, но войти туда я не отважился. Вместо этого, приглядел небольшую тележку, и пытался рассмотреть, есть ли там что-нибудь съедобное для меня.
Пара монет у меня ещё оставалась, вот только они принадлежали моему миру. Я всё же полез в карман, решив предложить их торговцу. Но когда извлёк их на свет, обнаружил, что монеты изменились!
Уже минутой спустя я разменял одну и спрятал остаток в карман, отправляясь дальше с медовым рогаликом в руках. Всего-то и требовалось, что сказать, что желудок у меня, увы, слабый, как у самого обычного человека. Я даже попытался изобразить досаду. И, по-моему, у меня неплохо вышло.
Дальше меня ждал скарб и мебель для дома. Никогда бы не подумал, что есть чайники, выращивавшие в себе чай. Или стулья, ножки которых начинали подгибаться, когда дорогому гостю пора было и честь знать.
Я подошёл ближе к одному из шкафов, уставленному разноцветными склянками. Кажется, это отсюда доносился терпкий цветочный аромат.
— Смотри внимательнее, милок. Да, выбирай, — каркнула за моей спиной ворона человеческим голосом.
Позади стояла старуха. Низкая, словно гриб, и широкая, как пень. Сходство было ещё более очевидным из-за чёрного тряпья, которое увешивало торговку со всех сторон. Лицо её было морщинистым и жёлтым. Длинный нос почти доставал до верхней губы крючком. Она смотрела на меня сквозь длинные щели прикрытых сейчас глаз. Если бы она их раскрыла, то была бы похожа на самую огромную жабу, которую мне доводилось видеть.