— Ты удивишься, но он ни разу не сказал, что влюблён.
— Тогда с чего ты взял?
— Я вижу это в его глазах…
Суккуб громко фыркнул, а Эйриг продолжил:
— …Его простые и неискушённые ласки. Его дрожь, когда я рядом…
— И поэтому ты решил, что этот сопляк понимает, что такое любовь? — рассерженно потребовал Мануэль, не сумев дослушать.
— Разве возраст важен?
— Смешно слышать это от тебя! Не ты ли считал людей насекомыми, недостойными существования? Не ты ли говорил, что, когда им только начинает открываться правда жизни, век их уже на исходе? И тут вдруг поверил, что такой мелюзге, жалкому смертному, известно сильнейшее из чувств?
— Поверь, известно, — ответил Эйриг, не теряя самообладания в отличие от всё больше распалявшегося любовника. — И, как я уже сказал, он не совсем человек.
— Эйриг, Эйриг, Эйриг, — покачал головой Мануэль. — Я, право, тебя совсем не узнаю. Я всегда говорил, что твой замкнутый образ жизни, твоё отшельничество выйдет боком. И вот, вижу, что был прав. Ты совсем спятил.
— Попридержи язык. — Резкость тона заставила Мануэля захлебнуться новой порцией собственных возмущений.
Он выпрямился, прочистил горло, и проблеял невинной овечкой:
— Прости, если это грубо прозвучало, но как ещё я должен понимать то, что услышал? Это же просто смехотворно — утверждать, что такой мальчишка знает о любви.
— Хорошо. Ты можешь сам у него спросить. Впрочем, ещё до того, как он ответит, ты всё поймёшь по его лицу. Он совершенно не умеет скрывать чувств. Странно, что ты, разбираясь в вопросах подобного рода, до сих пор ничего не понял.
Замечание Эйрига заставило Мануэля сделать новый глоток, после чего он ответил:
— И что я должен был понять? То, что кто-то смотрит на тебя, капая слюной, отнюдь не говорит о том, что он готов пойти ради тебя на всё. Абсолютно на всё. Знаешь ли, это и есть любовь, — Мануэль разом опрокинул в себя остатки вина и замолк.
Тени, отбрасываемые огнём, бушевали на тёмных стенах комнаты, походя на адское пламя, в гуще которого выплясывали черти.
— Он пойдёт ради меня на всё, — бесчувственным голосом отозвался Эйриг, словно давал мелкое поручение управляющему.
Мануэль обернулся в сторону любовника, его растрёпанные волосы змеями скользнули по плечам.
— Ну так давай проверим, прав ли ты? — заносчиво бросил вызов суккуб.
— Давай.
— Только у меня есть условие.
Предчувствие беды пахнуло среди догорающего ельника.
— Я слушаю.
— Если я сумею доказать, что ты заблуждаешься, ты отдашь сердце мне, — прошипел коварный змей.
Господин сел и потянулся к поленьям, сложенным в стороне. Подбросил пару и кинул сверху почти свежую ветвь иголок. Слабые облачка чада унеслись вверх по дымоходу.