Именно такие мысли бродили в моей голове, когда я оказался на пороге кабинета господина Эйрига.
Я собирался покашлять, чтобы выдать свое присутствие — господин восседал за столом, пока его рука, вооружённая пером, быстро порхала над свитком, как он вдруг поднял глаза и улыбнулся мне, словно давно слышал моё приближение, но только сейчас отыскал время, чтобы поприветствовать. Впрочем, так оно, наверное, и было.
— Входи, Тэг, не бойся.
— Драсьте, господин! Я и не боюсь, — пробухтел я, проходя внутрь, слегка задетый тем, что господин считает, что я всё ещё боюсь когтей и рогов. — Можно, я погреюсь у камина?
— Конечно. Мой кабинет, как и все остальные комнаты в этом доме в твоём распоряжении.
Я сощурился, размышляя над тем, имел ли в виду господин Эйриг то, что сказал, или был просто вежлив. Странно было бы сомневаться, что верным было именно последнее, но как же искренне звучали слова.
— Спасибо, господин.
Раз уж мне предлагали располагаться с удобством, отказывать я себе не стал, а заодно решил проверить насколько можно злоупотреблять чужим гостеприимством. Ведь явился я сюда с умыслом. Пусть и благородным.
Придвинув одно из кресел поближе к огню, я стащил плед с подножного пуфика и накрыл колени. Взял отставленную в сторону кружку со всё ещё дымившимся чаем в обе ладони и погрузился в глубину мягкого сидения.
Сложно было представить, что для некоторых жизнь всегда такая.
— Расскажешь, Тэг, как идут дела с историей Гошера? — господин Эйриг опустился в кресло напротив, щёлкнул пальцами, и в следующую секунду в комнате раздалось дребезжание столика на колёсиках.
Это был Содар. Он неторопливо катил изысканное приспособление, на вершине которого возвышался заварной чайник, чашки и сладости.
— Идут, господин, — сглотнул я слюну, выступившую при появлении изысканных десертов; что такое безе, я узнал недавно. — Но не так хорошо, как бы хотелось.
— С удовольствием послушаю подробности, — улыбнулся господин Эйриг, и я тут же отвлёкся от пирожных, ловя на себе внимательный взгляд.
Господин Эйриг был немного странным. Я верил, что он не таит для меня никакого камня за пазухой, но почему он всегда старался выглядеть так, словно происходящее его мало заботило, он будто почти скучал от необходимости поддерживать разговор. Так казалось на первый взгляд. На самом же деле, я был готов отдать руку на отсечение, что он всегда крайне собран, пусть и смотрит из-под своих полуопущенных ресниц, будто вот-вот заснёт от скуки. Его внешность была обманчива. Дважды.
И всё же, свои мысли я оставил при себе, за исключением тех, которые касались Гошера. Я попытался не упустить ни единой мелочи разговора с его матерью, а затем и другом призрака. Опустив глаза, упомянул прихваченные из кладовой гостинцы — жертва, сделанная исключительно для успеха всего предприятия. Господин ничего не сказал, продолжая прислушиваться к моей сбивчивой речи.