У девочки с луком в руке остыли пальцы.
— Ты что, совсем дура? — не выдержала она.
— Если трусишь, так и скажи, а не обзывайся. Если говоришь, что всегда можешь попасть в мишень, то докажи делом, а не пустой болтовней, — яростно откликнулась первая на оскорбление.
Внучка мастера закусила губу, щеки стыдливо покраснели.
— Хорошо, — бравируя выпалила она и отошла, готовясь пройти круг и поразить мишень.
Она выровняла дыхание, прислушиваясь к собственному сердцу. Выкинула из головы все посторонние мысли, как учил дед. Осталась с юми наедине, чувствуя, как стрела становится продолжением руки, как ноги врастают в пол, становясь продолжением этого мира.
Впереди нее было лишь яблоко — еще одна частица известного мира. Точно такая же, как и она сама, просто отделенная временем и пространством; стоит только вытянуть руку и внучка мастера сможет коснуться яблока.
Стрела сорвалась с тетивы, рассекая воздух.
Застыв с луком в руке, внучка мастера видела широко распахнутые в страхе глаза подруги, ее побелевшие от страха губы, капельки пота скользнувшие вниз со лба.
Стрела вошла в основание яблока.
Трясущейся рукой подруга сняла с головы яблоко, на пальцах осталось несколько капель крови. Она потрогала темную макушку. Стрела прошла так низко, что задела кожу, оставив неглубокий порез.
Подруга подняла белое, как мел лицо на внучку мастера. Обе уставились друг на друга.
— Больная, — прошептала она еле слышно и бросилась вон, оставляя вещи в раздевалке. Внучка мастера видела блеснувшие за секунду до этого слезы в глазах бывшей лучшей подруги…
В тот день Рин осознала, сколько тщеславия таится в ее сердце. Единственное, на что у нее хватило сил, это признать черное пятно в своей душе и навсегда отказаться от благородного пути лука.
До летнего фестиваля оставалась неделя, но не этим были заняты мысли Кира. Время шло, а он чувствовал, что не приблизился к ответу ни на шаг. Новым толчком к размышлению стала история Рин, сухо пересказанная Азулом. Ничего важного, что помогло бы подойти к разгадке, Кир не узнал.
Это вызывало глухую досаду, подпитываемую к тому же странным поведением имрахца — должно быть, он чувствовал себя неуютно, выдавая чужой секрет… и все же он рассказал.
Прикусив язык и никак не отреагировав на кислую мину Азула, Кир выслушал всю историю и лишь кивнул, снова погрузившись в нестройный ход рассуждений и зыбкие теории, пытаясь связать хоть одну девочку со всеми остальными дружескими чувствами и терпя крах раз за разом.
Рин общалась со всем классом, впрочем, как и со всей школой, однако это общение выглядело исключительно деловым. Она чаще раздавала указания и помогала в разрешении сложных вопросов, связанных с фестивалем: решала, что следует делать в первую очередь, что требуется купить, в порядке ли декорации и нужна ли помощь тем, кто еще не начал готовить костюм для кафе. С Хиной и Сузу она была вежлива; вместе они выглядели командой, хотя Сузу и была в классе всего пару месяцев.