По его словам выходило, что правда подбросил, буквально. Открыл дверь и кинул наугад, пока в приёмной никого не было.
– Так, пошли в здание, потом разберёмся! – скомандовала Полина. – Тима, ты еле на ногах стоишь. Пойдём со мной, надо обработать твои ссадины.
– А мои? – вмешался Панфёров.
– Обойдёшься!
Меня и правда покачивало и тошнило. Но хотелось не к Полине с её лекарствами, а в туалет – умыться холодной водой.
Но Полина потянула меня в свой кабинет.
– Иди сюда, горе моё!
Пока она промывала перекисью мои раны, я думал о том, куда могла деваться клятая банковская карта. Панфёров непохоже, чтобы врал. Значит, её должны были найти. Вопрос в том, кто именно.
– Вот и всё. Не больно?
Я покачал головой.
– Посиди здесь, приди в себя.
– Я уже пришёл.
– Всё равно посиди. Сейчас будет урок у твоей группы. Так что тебе уходить никуда не надо.
Полина удалилась, оставив меня в кабинете. Я присел на её место.
И увидел листок со знакомыми стихами. С Леськиными. Только строки были отпечатаны, а не написаны от руки.
Поперёк страницы протянулись цифры. Номер телефона, наверное, тот самый, что Леська списала с объявления про оленьи рога.
Я зачем-то стянул бумажку со стола и сунул в нагрудный карман.
Тимофей
Открылась дверь, и на пороге класса появилась испуганная Инна. Мы слушали что-то пафосно-органное. То ли Баха, то ли Бартока. Никогда не понимал музыки с таким количеством наворотов. Вариаций, если по-правильному. По-моему, это они специально, чтоб простым смертным наскучило.
Полина с недовольным видом покосилась на Инну и приглушила звук. Когда её перебивают на полуслове, она не очень обижается, но если приходится прерывать музыкальную композицию, она этого не любит.
– Ребров, к завучу! – позвала Инна.
Класс завозился, зашуршал. Я ни на кого не смотрел, но уверен, что, пока я шёл от своей последней парты к выходу, меня не проводил ни один сочувствующий взгляд.
Разве что Полина, но она не в счёт.
Я думал, что меня вызвали по поводу нашей драки с Арсением. Но когда увидел в приёмной знакомую и самодовольную физиономию Упругого, понял, что дело гораздо хуже.
– Что вы ко мне пристали? – начал я. – Думаете, что я что-то новое вам скажу?
– Во-первых, здравствуйте, молодой человек, – напыщенно произнес Упругий.
– Знаешь, Тимофей, тут выяснились некоторые интересные обстоятельства, – начала завуч.
Как-то она мягко заговорила. Мне это вообще не понравилось!
– Удалось установить, что перевод-пожертвование на вышеозначенную банковскую карту, ныне похищенную, сделан от имени Реброва Петра Тимофеевича! – Упругого прямо распирало от торжества. – Как вы можете это прокомментировать, юноша?