— Там Абдул-бек, — крикнул юный Темир, чьим глазам братья доверяли безоговорочно.
Сергею и самому показалось, что он разглядел белую лошадь белада, и юноша только подтвердил его опасения.
— Ты был прав, — кинул ему Атарщиков уже на скаку. — Они знают короткий путь. Не дай бог, переймут у нас дорогу. Ну, держись...
Снова они долго не видели преследователей и только предполагали, что те, также напрягая все силы, торопятся перерезать им путь. Опасались, что из любой балки вдруг с визгом и гиканьем выскочит многочисленная засада. Час они скакали, полтора, два, Новицкий уже не различал времени. Он забыл про посадку, и горскую, и гусарскую, горбился, опустил руки с поводьями, почти зарывая их в гриву.
Дикий вопль Атарщикова выдернул его из серой пелены забытья.
— Наши, Александрыч! Ей-богу, наши!
Далеко впереди, верстах, наверное, в двух, на том берегу Сунжи стояло несколько рядов армейских палаток. Как позже узнал Новицкий, майор, комендант Грозной, узнав о рискованном предприятии, что затеял казак, приказал одной роте с орудием выдвинуться вперёд, чтобы перенять возможную погоню. Старик ощущал и свою вину за то, что в плен попал доверившийся ему человек, и хотел помочь ему всем, что только было в его небольших силах.
Но тут-то и преследователи выскочили на холм не более что в полуверсте. Обе группы гикнули и пустили лошадей во весь мах. Скачка, которую обещал Сергею Атарщиков, началась.
Новицкий держался в седле уже из последних сил, почти бросив поводья, надеясь только на ум и опыт животного, что выносило его двое без малого суток. Им повезло. Широкий, длинный овраг пересёк дорогу всего в двухстах саженях от ближнего берега Сунжи. Они быстро спустились по отлогому склону и, понукая, нахлёстывая утомлённых коней, поднялись на противоположный, обрывистый раньше, чем подоспела погоня. Теперь у этого препятствия даже двое решительных и метких стрелков могли задержать врага намного более сильного. А те, кто решился всё-таки обогнуть балку, попали бы неминуемо под картечь, посланную с того берега. Орудие стояло впереди лагеря, и фейерверкер с зажжённым фитилём ожидал только приказа.
— Скачем! — крикнул Атарщиков. — Они останутся, они не решатся.
Но Беталу казалось стыдным расходиться, не обменявшись хотя бы выстрелом. Он выхватил ружьё из чехла, не сходя на землю, приложился и выстрелил. Высокий всадник, Сергей был почти уверен, что это Зелимхан, схватился за шею и покатился вниз головой. Бетал вздыбил коня, потряс над головою винтовкой и выкрикнул свирепый боевой клич. Несколько выстрелов ударило с той стороны, но пули, выпущенные второпях, прожужжали напрасно. Бетал снова взвизгнул и хотел уже поворачивать к берегу, но тут Абдул-бек увидел его в прогале порохового дыма, лениво поднимавшегося над землёй, и также, выдернув винтовку из-за спины, мгновенно прицелился и ударил. Бетал безмолвно развёл руки, выпустил винтовку и начал клониться на сторону. Темир в два конских прыжка очутился рядом и подхватил брата, перекладывая к себе на седло.