— Прощай, — сказал Абдул-бек и тут же укорил себя за лишнее слово.
Он поворотил Белого и направил его вверх, к тропе, что вела через хребет, в земли, где совсем недавно правил Сурхай Второй, а теперь сидел его недостойный племянник Аслан. За спиной осталось селение, ставшее в последние годы ему родным, и чёрные камни дома, к которому он тоже успел привыкнуть. Джамал, Зарифа, Латиф, Халил — каждое имя отдавалось резкой болью в груди. Он вспомнил тело жены, каким вынул его из-под развалин сакли, и замычал от ярости и отчаяния. Только чужая кровь могла утолить голод мести.
Трое путников спускались к нему с перевала. Ехавший первым поднял руку и повернул в скалы. Товарищи присоединились к нему.
— Я вижу лишь одного человека, отец, — сказал самый юный.
— Это абрек, — ответил старший. — Встретишь такого в горах, уступи ему тропу. Он живёт убийством и ради убийства. Не наше дело — вставать между кровниками.
Через два дня Абдул-бек проехал по верху Пиратского ущелья, обогнул Хозрек и нашёл небольшой аул. Десяток домов, один другого беднее, прилепился к скале, будто бы гнёзда ласточек, живущих пищей небесною. Бек решил не пачкать копыта Белого в грязи единственной улочки и, не сходя с седла, перегнулся, постучал рукоятью плети в стену первого дома. Лепёшка полувысохшего кизяка оторвалась и шлёпнулась в камни, пустив по сторонам навозные брызги. Белый брезгливо перебрал ногами.
На шум из сакли выглянула женщина, увидела бека и отшатнулась в испуге. Весь закутанный в чёрное, на белом, высоком коне, да ещё против солнца, он показался ей Азраилом, ангелом смерти.
— Я не буду стрелять в чужом доме, — прорычал бек, не развязывая башлык, чтобы обожжённым лицом не напугать женщину ещё больше. — Где живёт Джембулат Таймиев?
Женщина, трясясь от ужаса, показала тощей рукой наверх.
— Но его нет там. Он должен вернуться завтра.
— Как я его узнаю?
Женщина молчала.
— Как я его узнаю? — повысил голос Абдул-бек.
— Он уезжал на гнедом мерине, — выронила женщина ответ, нужный абреку, и поскорей захлопнула дверь.
Ночь Абдул-бек провёл у скалы, выбрав подветренную сторону высокого ноздреватого камня; уложил Белого и сам прижался к тёплому боку коня, укрыв обоих от дождя буркой.
Ещё до рассвета он был в седле и проехал дальше, намереваясь перенять врагов вдали от аула. Когда он увидел селение Джембулата, понял, что смертью его детей Таймиев надеялся дать своим способ пережить ещё одну зиму. Он подумал об этом вскользь, не потому, что любая причина могла заставить его изменить решение. Но — понял врага, решившего умереть ради своей семьи.