В последний раз окинув взглядом комнату, девушка открыла дверь и вышла, изо всех сил стараясь двигаться бесшумно.
Белль немного постояла в темном коридоре, чувствуя себя на редкость глупо.
Когда ее глаза немного привыкли к темноте, девушка начала смутно различать неясные контуры предметов. Свеча давала мало света, и все же Белль краем глаза видела, как предметы шевелятся и движутся. Она готова была поклясться, что тонкие усики тьмы начали оплетать стены и потолок.
Белль...
Она прошла в большое фойе, пытаясь следовать за тем, что звало ее (а может, убежать от него). Темный густой ворс ковра приглушал ее шаги, и от этого становилось еще страшнее.
Статуи, которые она поначалу приняла за копии античных, изображали отнюдь не богов и не героев, осознала вдруг Белль, а самых настоящих демонов, оскалившихся и мрачных.
Она остановилась, рассматривая скульптуры. Интересно, они всегда так выглядели, даже когда она впервые попала в замок? И она этого не заметила?
Даже самое нормальное изваяние, изображавшее, видимо, ангела, злобно раззявило рот, показывая острые нечеловеческие зубы.
Под потолком тоже имелись скульптуры, поддерживающие арочные своды: Белль сначала приняла их за алебастровых херувимов, но теперь видела, что у изваяний отвратительные лица и странные закрытые глаза. Свет свечи выхватывал из тьмы отдельные уродливые детали: слепые глаза, клыки, когти.
Девушка отпрянула и спиной наткнулась на какой-то столик.
Почувствовав, что стоявшая на столешнице ваза зашаталась, Белль подхватила было ее... и у нее перехватило дыхание. Ножки столика были сделаны в виде согнувшихся чудовищ: монстры щерили зубы, их злила необходимость держать на спине тяжелую столешницу.
Белль...
Что-то находилось в запретном западном крыле.
Там что-то осталось... они что-то упустили из виду.
Теперь она может входить в злосчастное крыло, вот только ей совершенно не хочется идти туда одной, под покровом ночи. Сейчас она согласилась бы даже на компанию Чудовища. Может, оно сейчас там, мирно спит.
Эта мысль придала ей смелости.
Стараясь не нервничать еще больше, Белль заставила себя идти вперед, как будто это ее выбор. Словно она идет туда, чтобы разгадать какую-то забытую тайну. Как будто это не она трясется сейчас от страха, в одной ночной рубашке, со свечой в руках – ни дать ни взять глупая героиня какого-то романа. Эта мысль тоже ее подбодрила: она же Белль, а не какая-нибудь дурочка.
Девушка начала подниматься по лестнице, потом подумала: «Погоди-ка. А разве не глупо идти куда-то посреди ночи, поддавшись разыгравшемуся воображению?»