– Эй, несите мне вина, я буду пить прямо в реке, вкушать сладость ее ласки, которая превыше ласки мужчины! Мужчины недостойны меня и не умеют давать такого наслаждения, как вода священной Анахиты.
Девы слушались ее, выносили свои тела, блестящие на заходящем солнце на берег, доходя до шатра, привнося в мое тело дрожь и соблазн, несли к своей старшей кубки из серебра, наполненные золотистым вином, пила она – пили и девы, все более веселясь и открывая моим глазам то, что я не мог не замечать, хоть и молился Митре, чтобы не дал мне соблазна тайного. Но шахиншах тоже был ослеплён красотой дев, а более всего той, что в тунике пила вино в водах. О Митра, правда, она была прекрасна и достойна пера стихосложителя, туника была настолько тонкой работы, что облегала ее прекрасное тело, давая нам рассмотреть все прелести его. Перси ее были полны жизни, губы ее, омытые вином, краснели, как ягоды фараолы, руки ее были тонки, как ветви ивы, глаза были, как две луны, волосы же черны и шелковисты, как перо птицы Хумо под золотым крылом. Когда она вставала из вод, движения ее были плавны и соблазнительны так, что даже шахиншах не выдержал желаний, вышел из кустов и открыто пошел к ней по берегу Тигра, не разбирая пути, шагая в воду и ил, я же последовал за ним.
Девы замолчали, скрыв свои прелести в воде, когда увидели нас, а та, в тунике, дерзко встала, открыв перси, обрамленные мокрой туникой, встав, как сама Анахита из вод, да простит мне Ахура это сравнение.
– Кто вы? – грозно и громко воскликнула она.
Я хотел было ответить дерзкой, но шахиншах закрыл мой рот жестом и сам произнес слово.
– Я шахиншах Хосров Парвиз, властитель Ирана, Персии и многих других земель, я царь царей, а ты кто, подобная богине?
Дева не смутилась ничуть и также гордо ответила ему:
– Я Ширин, принцесса земель к западу, шахиншах, моя бабушка – великая царица с несметным войском.
– Так что ты делаешь в моих пределах, принцесса? Где мой визирь, непобедимый Шахрбараз? Если твоя царица не отдаст тебя мне, я прикажу войску силой взять твои земли. И ты станешь моей, прекрасная Ширин.
На эти грозные слова шахиншаха, поразившие меня так, что затрепетало слабое сердце, дева по имени Ширин ответила, не смущаясь:
– Да, шахиншах, ты велик, войско твое огромно, воины твои смелы, но разве хватит его, чтобы завоевать мое сердце, мою душу, разве войско способно разжечь священный огонь любви?
Я думал, что шахиншах призовет стражу и прикажет отрубить голову непокорной, но он не сделал этого, лишь задумался на мгновение, опустив величественную голову. А после промолвил уже тихо: