Она оседлала лошадь и поехала в Красногорск за вещами, зная, что останется здесь и будет ждать, не в силах даже представить, чего она дождется.
Через несколько дней, уже на руднике, Варя получила телеграмму Палехова с запросом, может ли она подтвердить свое мнение о прииске Сполох. И с ожесточенным отчаянием ответила: «Да».
3
Теперь отчет Вари жил особой, так сказать, официальной жизнью. Сказанное слово может ранить человека, но всегда есть надежда, что оно забудется, выветрится из памяти. Написанное же и пущенное в ход, оно обрастает мнениями и решениями, проходит через руки множества людей, зачастую равнодушных и не знающих сути дела.
И когда этот отчет попал в руки Палехова, человека завистливого и мстительного, тот увидел в нем средство унизить Нестерова и Саламатова за их пренебрежение к нему.
Достаточно было простой бухгалтерской справки, во что обошлась экспедиция, перечисления цифр, совершенно правдоподобных и даже правдивых, чтобы поведение Нестерова показалось незаконным.
Так слово «Сполох» снова ожило в механическом движении бумаг. Отчет Вари стал первым листом в папке с надписью «Дело о разведке месторождения «Сполох», а папка эта становилась все грузнее и толще, подвигалась все дальше и дальше, пока не попала в руки Бушуева.
Генерал был очень занятой человек. Бумажка о закрытии разведки на Сполохе была одной из многих, которые ему надлежало проверить, обдумать, обсудить и подписать. Внешне это решение было составлено вполне благопристойно. Но в решении перечислялись все грехи Нестерова и не было ни слова о его работе. Среди множества сходных но смыслу высказываний было только одно особое мнение, но мнение это было подписано Саламатовым. И все это заставило бесконечно занятого человека задуматься над простым, казалось бы, делом.
Генерал вспомнил Нестерова, решительного и смелого человека, подумал о нем с удовольствием: «Хороший был офицер». Вспомнил убежденное лицо геолога, когда впервые возник вопрос об алмазах на реке Ниме. Таким же сильным и решительным знал генерал и Саламатова, и вот оказалось, что эти два интересующие его человека сошлись на крайнем мнении, противостоят множеству людей и не желают сдаваться, и ему постепенно стало казаться, что правота Нестерова и Саламатова, даже не подкрепленная бумагами, сильнее всех официальных мнений. Размышляя, генерал пришел к выводу, что комитет обязан так или иначе вмешаться в эту борьбу. В конце-то концов люди на месте могли не представлять себе всей важности той задачи, которую взял на себя Нестеров, там могла возникнуть борьба честолюбий, кого-то беспокоила боязнь «оказаться за флагом», а перед Бушуевым было большое поле обзора, и он видел не только весьма пока что скромные результаты работы Нестерова, но и то, что эта работа, при удаче, сулила в будущем… И генерал позвонил главному геологу, чтобы тот отправил на расследование «дела Нестерова» какого-нибудь знающего человека.