Даже при всем при этом Кэтрин была непоколебима. Люди смолкали, стоило ей пройти мимо. Она холодным презрительным взглядом скользила поверх голов, не удостаивая вниманием. Если ей суждено умереть, она сделает это с высокоподнятой головой и без страха.
Девушку втащили на постамент. Ноги кололи острые ветки хвороста, трескающиеся под весом. Офицеры соединили цепи на ее руках с крюками, вбитыми в столб.
Кэтрин посмотрела наверх. Яркое теплое солнце приятно грело кожу, свежий воздух холодил царапины на теле. Это было ее последнее утро. У девушки промелькнула безумная мысль: если она умрет здесь, прах так и останется в этом мире или все же вернется домой? Хотя какая разница? Ей-то уже будет все равно.
Девушка, наконец, взглянула на толпу собравшихся. Их отделяли от нее каких-то несколько шагов и снова стоявшие на посту офицеры. Кажется, сегодня здесь собралась и вся полиция города в придачу.
Странно, но гнева или злости она ни к кому не испытывала. Ни любопытство толпы, ни их предвкушение предстоящего зрелища, ни все эти унижения, через которые пришлось пройти — ничто это не могло скрыть настоящей истины. Их страха.
Они боялись ее, боялись своей жизни, боялись вообще всего, что хоть как-то нарушало их привычные тихие будни. Эти люди, что стоят сейчас здесь, никогда не узнают, что через триста лет мир будет совсем другим. Что женщины будут бороться за равные права с мужчинами. Что по дорогам станут разъезжать автомобили, которые навсегда заменят кареты. Что низкие деревянные дома сменятся бетонными многоэтажками. Что истории о ведьмах перестанут пугать и станут популярной темой для книг и нарядов для вечеринок. И ей было жаль их. Не себя, ту, что умрет через несколько минут, а эту толпу и этот город. Она знала то будущее и знала, что оно обязательно настанет. Она был там. Ей выпал шанс жить в нем.
Сколько бы Кэтрин не всматривалась, она так и не нашла в толпе Джека. Кажется, моряк решил, что такое зрелище не для него. Что ж ему хотя бы в отличие от нее самой хватило духу прийти попрощаться. Зато вот Рейн стоял впереди всей толпы, обнимая за талию Пару. Сегодня та не сверлила ее взглядом. Наоборот, усердно отводила глаза в сторону. Рейн же приветливо помахав рукой, широко улыбнулся Кэтрин. Чертов ублюдок.
Левее них, стоял отец Лукас в белой рясе, большим крестом на шее и с прижатой к груди библией. Его глаза полны грусти. Как человеку, посвятившему себя служению своему создателю, такие мероприятия как это приносили невыносимую горечь чистой душе. Преподобный хороший человек. И он поверил в ее невиновность. По крайней мере, верил до случившегося в зале.