Афанасьев как бы наследует московских товарищей Герцена. Кружок Герцена — «наши» — становится кругом Афанасьева. Но Афанасьев тоже поймет, что «наши» — люди разные, он выберет свою дорогу.
В серьезной борьбе, которую вел в Москве Герцен, студент Афанасьев прямо еще не участвует. Но он чувствует, что живет в герценовское время. Это не значит просто «одновременно с Герценом»: можно жить одновременно, однако не чувствовать себя человеком времени Герцена.
В то время всюду говорили о народе, его прошлом, настоящем и будущем.
Правительство, казенные писатели и казенные профессора годами вбивали в голову людям, что Россия, как Земля на трех китах, держится на самодержавии, православии и народности.
Профессор Московского университета Степан Петрович Шевырев произносил нараспев пышные фразы: сильно гневаясь, обличал «гниение» Европы, дух революций и страсть к переменам, ей свойственные. Твердил: России с богом данным государем, с верей православной жить по-своему, иной быт нейдет к русскому уму и русскому сердцу.
Афанасьев записал в дневник ходивший среди студентов стишок про Шевырева:
Преподаватель христианский,
Он в вере тверд, он духом чист,
Не злой философ он германский,
Не беззаконный коммунист,
И скромно он, по убежденью,
Себя считает выше всех,
И тягостен его смиренью
Один лишь ближнего успех.
Шевырев завидовал успеху Грановского и — в противовес ему — объявил свой курс лекций. Он очень старался, читал так возвышенно, что иногда казалось, будто говорит стихами; министр народного просвещения Уваров, «изобретатель» «истинно русских начал» — самодержавия, православия, народности, — был доволен, а публика оставалась холодна.
Невозможно было поверить, что судьба русского народа на веки вечные — власть царя над жизнью, власть попа над мыслью, крепостное рабство.
Но об этом говорили не только Шевырев и его друзья, благонамеренные профессора, об этом сказал Гоголь, а всякое его слово звучало громко. В 1847 году вышла в свет книга Гоголя «Выбранные места из переписки с друзьями».
Когда Герцен вернулся в Москву из Новгорода, шли споры о «Мертвых душах»; «Выбранные места» появились в книжных лавках в те самые дни, когда Герцен собирался за границу. Гоголь встретил Герцена в Москве «Мертвыми душами», проводил «Выбранными местами».
Про «Выбранные места» Герцен говорил: дух этой книги совершенно противоположен прежним творениям Гоголя.
Гоголь писал в «Выбранных местах» о любовной связи русского народа с царями, о несокрушимой истине, которую несет православная церковь, о божественной необходимости крепостного права.