– За мною следовать изволь.
«Зачем ведут меня – не знаю,
И вызван на какой предмет?
О Боже! Я изнемогаю…
Придется, знать, держать ответ».
И вдруг портьера распахнулась,
И он Ее увидел вдруг.
Она Орлову улыбнулась:
– Орлов? Ну здравствуйте, мой друг!
Гвардеец мигом на колени
Пред государыней упал:
– По высочайшему веленью,
Царица, к вам я прискакал.
Казнить иль миловать велите!
Пред вами ваш слуга и раб…
Она лакеям: – Уходите!
Потом ему. – Да, я могла б
Тебя нещадно наказать,
Но я совсем не так злорадна,
Мне хочется тебя ласкать —
Так ласка мне твоя приятна!
Дай руку и иди за мною
И не изволь, мой друг, робеть,
Коль хочешь ты своей женою
Меня на эту ночь иметь.
Он ощутил вдруг трепетанье,
Блеск глаз ее, огонь ланит…
Язык его прилип к гортани,
Невнятно Гриша говорит:
– Ваше Величество, не смею
Поверить я своим ушам!
К престолу преданность имею!
За вас и жизнь и честь отдам!
Она смеется, увлекает
Его с собою в будуар
И быстро мантию сменяет
На белый пышный пеньюар.
Царица, будучи кокоткой,
Прекрасно знала к сердцу ход.
К алькову царственной походкой
Она его, смеясь, ведет.
Вот он с царицей у алькова
Стоит, подавлен, потрясен,
Не ждал он случая такого,
Уж не с похмелья ль этот сон?
Она ж, полна любовной муки
И лихорадочно дыша,
Ему расстегивает брюки…
В нем еле теплится душа.
– Снимите, черт возьми, лосины!
Ну что стоишь ты, словно пень?! —
Орлов дрожит, как лист осины,
Совсем безрукий, как тюлень.
Хоть наш герой и полон страху,
Сильнее страха юный пыл.
Спустила Катя с плеч рубаху —
И в изумленьи он застыл…
И молодое тело, плечи,
Ее упругий пышный бюст,
Меж ног кудрявый ее куст
Сразили Гришу, как картечью.
Исчезнул страх. Застежки, пряжки
Остервенело Гриша рвет
И ослепительные ляжки
Голодным взором так и жрет.
Звук поцелуев оглашает
Ее роскошный будуар,
Орлов е…дак свой вынимает,
В груди горит желанья жар.
Его царица упреждает
И, нежной ручкой х…й держа,
Раздвинув ноги, направляет
Его в свою п…зду, дрожа.
И, навевая страсти чары
Моей возлюбленной чете,
У изголовья милой пары
Амур кружился в высоте.
Амур, Амур! Немой свидетель
Неописуемых картин,
Скажи, не ты ли сцены эти
Нам навеваешь? – Ты один!
У всех племен, у всех народов
Любви поэзия одна,
И для красавцев и уродов
Она понятна и родна.
Перед Амуром нет различий,
Ни этикета, ни приличий,
Чинов и рангов – все равны!
Есть только юбка и штаны!
Однако к делу! Продолжаю
Описывать событий ход.
Зачем я, впрочем, называю
Событьем этот эпизод?
– Ой, ой! – Она под ним завыла.—
Поглубже, миленький, вот так!
Целуй меня’ Ах, что за сила
Твой изумительный е…дак!
Ну что молчишь? Скажи хоть слово!
– Да я не знаю, что сказать.