— Нет, не сказал.
Леди Пейджет внимательно окинула племянницу взглядом.
— Ты все еще дуешься на него, Дэзи?
Та хмыкнула и передернула плечами.
— Но почему? Он ведь извинился.
— Это не имеет значения. Я не чувствую в себе желания прощать. То, что он сказал тогда…
— Но дорогая, каждый из нас может сказать глупость, — запротестовала женщина, — нельзя относиться к этому так серьезно.
— Глупость? Это по-вашему глупость? — взвилась Дэзи, — это оскорбительно! Это ужасно, мстительно, безжалостно! Я, видите ли, ношу траур только потому, что он мне идет! Я, оказывается, слишком весела! Я должна постоянно рыдать, а не смеяться! Нет, тетя, я не могу этого простить. По крайней мере, пока не могу.
— И ты так сказала…
— Нет, разумеется. Я сказала, что прощаю его. Но это не имеет значения.
Леди Пейджет уже открыла, было, рот, чтобы возразить, но потом передумала. В голове у нее мелькнуло, что Дэзи бесполезно убеждать в чем-либо. Она уже могла убедиться, что под внешней мягкостью и доброжелательностью скрывается ослиное упрямство. Если уж Дэзи вбила что-то себе в голову, то это навсегда, либо очень надолго. Девушка была способна на самые геройские поступки, вроде того, чтобы спасти чью-нибудь жизнь, но то, что касается обид… К тому же, она не без оснований подозревала, что огромную роль во всем этом сыграла ревность. Если бы не было Клариссы Эштон, Дэзи никогда бы столь остро не отреагировала, а если и обиделась бы, то ненадолго. Но мысль о том, что ее счастливая соперница получила все, что хотела, а ее задвинули в дальний угол, накалила обстановку до предела.
— Подумай, Дэзи, — после продолжительного молчания заговорила тетя, — я уверена, он очень раскаивается.
— Мне это неинтересно. Простите, но я хочу спать, тетя. Я очень устала.
— Конечно, конечно, дорогая. Тебе необходимо отдохнуть.
Ничего другого она не могла сказать. Несколько дней назад Дэзи выглядела влюбленной и страдающей, а теперь превратилась в неприступную крепость. Женщина почему-то была уверена, что даже если Мэйворинг сойдет с ума и оставит Клариссу ради ее племянницы, Дэзи это нисколько не тронет. Только не надо удивляться и вопрошать у себя, откуда это в ней. Леди Пейджет очень хорошо помнила взбалмошную Эмили, способную рыдать из-за пустяка. Но поссорившись однажды с отцом, Эмили до самой его смерти с ним не разговаривала и прекратила все визиты в отчий дом. Зато рыдала на похоронах, ломая руки и неподдельно страдая. Видимо, ее мучило раскаянье. Но раскаяние на похоронах — несколько запоздалая штука.
По-видимому, Дэзи такая же. Она менее подвержена экзальтированности, чем Эмили, но способна холодно дуться всю жизнь. Оставалось только удивляться, куда подевались ее влюбленность и смущение. Да она способна выйти замуж за кого угодно и испортить себе жизнь, лишь бы досадить Рэнфорду.