Он покрутил головой, хмыкнул:
– Не время для детей.
– А когда время? Дети рождаются не от того, что время, а от любви… И если б все люди высчитывали, як на счетах, когда время, то все людство осталось бы без детей. И вымерло бы… Мы не счетоводы, мы живые… А Бог каждому и хлеба дасть, и дорогу укажет…
– Ох, не ведьма ты, не ведьма. – Он обнял ее. – Баба!
– Да, – согласилась Мария.
Восемнадцатый год пролистывал над Украиной свои последние дни, как страницы большой, красным соком залитой книги. Следующий том будет еще краснее…
Несмотря на любовные ласки и шепоток до петухов и позже, Нестор просыпался по-прежнему рано. Надо было идти по делам, но он не хотел будить Тину. Он смотрел на дивчину, слегка освещенную падающим из окна меловым предутренним светом. Она во сне подергивала носиком и слегка посапывала.
Он должен был привязаться к подруге за эти несколько дней, но почему-то этого не произошло. Магия первой ночи как-то быстро улетучилась, и сразу начались будни. Присутствие в комнате другого существа, которое почему-то по-настоящему близким не стало, его уже раздражало.
Было такое ощущение, что в дом хлопцы действительно принесли клетку с канарейкой. Милая птичка, поет, зернышки клюет… и не более. Забава.
Его дел она не понимала. Считала это какой-то разновидностью работы, вроде дежурства на телефонной станции.
Стал часто вспоминать Настю. Она тоже была не очень-то развитая, но даже когда молчала, даже когда с ним спорила, он чувствовал ее слитность с тем миром, который заключался в нем. Настя была как степь – огромная и непознаваемая. С нею было и спокойно, и интересно.
А Тина даже своим сочувственным щебетом словно гладила его против шерсти. Ему было просто жалко ее. Вот досталась бы она кому-нибудь другому – глядишь, и оба были бы счастливы. Почему так устроена жизнь, почему одни сразу припадают друг к другу, как вьюнок к мальве, а другие остаются чужими? Каждый сам по себе.
Раньше доверяли разбираться в этом Богу: соединились – живите. Революция Бога отменила. Дала свободу. Ну и что изменилось в отношениях между мужчиной и женщиной? А ничего. Выходит, любовь не подвластна никому.
Махно ворочался в постели и думал. В такие минуты Настя просыпалась, прижимала его к себе тяжелой горячей рукой, и он успокаивался. А эта… сопит себе, смотрит свои сны.
Постепенно Нестор задремал.
А проснулся он от осторожного стука рукояткой нагайки в окно. Приподнялся на локте и увидел за стеклом обеспокоенную физиономию Каретникова.
В одном исподнем Нестор вскочил, распахнул обе створки уже обклеенного бумагой окна, при этом опрокинул горшок с цветами. У него было хорошо развито чутье на недобрые вести.