– Перевирка! Перевирка! – В вагоне появился какой-то железнодорожный чин из новой украинской власти. На фуражке кокарда, удивительная для пассажиров: трезубец и по сторонам два колеса. – Готуйте посвидчення… всё, що треба…
– Я не понимаю…
– А як що не розумиете, не слид було на Вкраину ихаты. Мы тепер незалежни, тому й вымагаемо, щоб вси державну мову зналы!
– Какой ты незалежный, если немцу жопу лижешь? – спросил Махно.
– Хто це сказав? Хто це сказав? А ну злазь!
Да откуда же узнаешь, кто сказал? Вагон – как мешок с картошкой. И сумеречно.
Чиновник быстренько просматривал документы. Возле интеллигентов приостановился. Внимательно прочитал строки в старом паспорте с двуглавым орлом. Помусолил еще какую-то бумажку. Потом, став строгим, официальным, спросил:
– Коштовности е? – И в ответ на недоуменные взгляды пояснил: – Драгоценности имеете?
Испуганная «мадам» протянула ему золотое колечко. Чиновник спрятал его в карман брюк.
– Прощению просим, – сказал он по-русски, – но наша держава молодая, нуждается в валюте. Сами понимаете, москали спокон веку грабили нас. – И улыбнулся: – Добро пожаловать на Украину! Украина – не Россия, голодать не будете!
– А перстенек, простить, пане, вы вкралы чи як? – в упор спросил у чиновника Махно со своей полки.
– Не твое собаче дило!.. Посвидчення! – рявкнул чиновник.
Махно протянул ему удостоверение и медицинскую справку, полученные в Москве.
– Народный вчитель… Так… В ликарни був. Сухотный?
– Ага, чахоточный. – И Махно кашлянул ему прямо в лицо.
Чиновник отшатнулся, вытер рот и усы платком.
– А ну выходь! – приказал он, пятясь и переступая через чьи-то ноги. – Выходь з вагону, бо зараз варту поклычу! Це ж ты мене ображав, жополызом обизвав?
Махно спокойно спустился с полки и вслед за чиновником пробрался к выходу из вагона.
На насыпи чиновник посвистел в свою игрушечную свистульку, подзывая двух вартовых с офицером во главе. Форма на них была синяя, с золотой окантовкой, за плечами карабины.
Чуть дальше виднелся немецкий патруль, тоже с офицером. Рогатые каски, кургузые, мышиного цвета мундирчики, поношенные сапоги с короткими голенищами. Но подтянуты, строги…
– Ось, пан хорунжий, – доложил вартовому офицеру чиновник. – Дуже пидозрила особа. По документу народный вчитель, а державною мовою володие погано… Шось тут не те!
Офицер стал внимательно рассматривать справку.
– Почему не знаете украинского языка? – спросил он, и стало очевидно, что и сам-то он его не знает. Видимо, из бывших офицеров русской армии.
– А як бы я его знав, когда девять рокив на царской каторге отбув? – спросил Махно. – Не то шо родной язык – родну маму забудешь.