— Вы преувеличиваете, — покачал головой Вадим. — Какая у вас может быть особенно опасная правда? В оборонном проекте участвуете? Вербуете малолетних кибершпионов?
Человек в синем покачал головой.
— Тогда — что?
Человек поднялся. На стол в ряд легли четыре тонкие пачечки бумаги. Рядом с каждой — тонкая белая авторучка.
— Это типовой договор о неразглашении, — сказал он. — Вы подпишете его. Каждый. Тогда я озвучу вам стартовый минимум информации о Вторжении.
— О чё-ём? — разочарованно протянул Мирон, ожидавший, видно, коммерческих секретов о разработке новой видеоигры или хотя бы набора в хакерскую группировку.
«Ну действительно, чем ещё мог быть весь этот спектакль? Или война, или коммерция», — думал Вадим, но в нём всё сильнее зудело предчувствие чужого, страшного и непознаваемого вообще. Невозможного.
Вторжение? О чём этот… Этот? Кто?
Ребята подошли к столу, и, пока они разбирали одинаковые стопочки листов, Вадим неожиданно шагнул к человеку в синем и протянул руку…
Он ощутил некоторое уплотнение воздуха, слабый удар током… А потом его пальцы навылет прошли сквозь плечо «психолога»!
— Фига се! — Мирон уронил свои бумаги, и они разлетелись по полу. — Голограмма! А отец Элайджа где?!
Илья нахмурился, развернулся, поднял стул за железную ножку, превращая белого друга мягких седалищ в грозное оружие.
— Не надо было так делать. — Человек в синем костюме поморщился и потёр руку.
— Вам больно? — спросила Лиза и присела на корточки, подобрать с пола листы.
— Ага, щас… — буркнул Вадим. — Больно ему…
Его пальцы слегка покалывало.
— Подписывайте! — приказал человек в синем.
Человек? А как его ещё называть-то?
— А зачем подписывать? — спросил Вадим. — Нам и так никто не поверит! Технологии у нас ещё маленько не те, чтобы вот так… Вас же от настоящего и не отличишь. Какая вам разница, расскажем мы кому-то или нет?
— Да потому что никто не знает, что будет завтра! — Человек в синем судорожно сжал скрючившиеся вдруг пальцы, и Вадим понял, что его напрягало раньше в этом «психологе». Это был первый нервный жест человека в синем за всё это время! Первая эмоция, не считая фальшивых плакатных улыбок.
Скрюченные пальцы были похожи на когти. Они словно бы чертили на столешнице невидимые борозды.
Сразу стало как-то тревожно. В воздухе повисло напряжение — тяжёлое, тёмное. Илья едва не уронил занесённый стул, подхватил его, обнял и тихо поставил на место.
Человек в синем глубоко вздохнул и разжал пальцы.
— Вы, люди, живёте только сегодняшним днём, — сказал он тихо. — Вы даже не подозреваете о настоящем порядке вещей, но это положение дел — не вечно. В любой момент мир может измениться. Вам кажется, что правительства, государства — были, есть и будут? Они живут пару-тройку десятилетий, в лучшем случае — столетий. Как называлась ваша страна тридцать лет назад, вы ещё помните это?