Ничего необычного.
— Нет, Кайлеан. Кровь, говно, насыщенный болью и страхом пот. Вонь разложения. Это остается в воздухе и земле. Висит тут. А здесь было чрезвычайно скверно. Они показали помвейцам, как умеет сражаться меекханская пехота.
Она не оглядывалась на город в полумиле отсюда. Помве все еще трясло от ужаса, и там достаточно было иметь непривычные по цвету волосы, например по-меекхански светлые, как у нее, чтобы любой пьяный от страха болван начал орать, что ты — шпион Кровавого Кахелле, и, прежде чем успеешь показать бумагу, обезумевшая толпа стянет тебя с коня и разорвет на куски. Потому-то они объехали город. Да и так навряд ли нашли бы там что интересное для осмотра.
Из всего чаардана они приехали сюда ввосьмером. Генно Ласкольник, Файлен, Нияр, Кошкодур, Дагена, Лея, Йанне Неварив и она. Остальных, как и отряд «наемников», который приплыл с ними, они оставили под караван-сараем у Белого Коноверина и приказали им ждать. Уехать на двести миль от столицы княжества прямо на территории, объятые восстанием, казалось неразумным, но было совершенно в духе Ласкольника. Не сидеть на заднице, а вскочить на коня и действовать. От Пальца, имперской Гончей, они получили двух местных проводников, с которыми говорили на ломаном меекхе, — а еще официальные письма, гласящие, что они наняты для охраны каравана из Вахези и едут на юг, чтобы присоединиться к своему работодателю. Во время восстания возрос спрос на вооруженные услуги, и даже не из-за армии рабов, но потому, что Белый Коноверин опустошил большую часть гарнизонов в юго-западной части страны, концентрируя армию около столицы, а на дорогах сделалось тесно от бандитов, грабителей и прочих любителей легкого заработка. Такие люди, скорее, не выйдут на дорогу перед десяткой вооруженных всадников, а если говорить об отряде бунтовщиков… что ж, чаардан ведь их и искал.
Говорили, что разведчики армии невольников сами охотились на бандитов и безжалостно вырезали их. Кайлеан надеялась, что до того, как в дело пойдут сабли, они успеют хотя бы крикнуть.
Рабы ненавидели своих бывших господ с лютостью, которая пугала даже того, кто рос на границе с Великими степями. Но, ради милости Великой Матери, у них были на это причины. А чем дольше длилось восстание — тем больше причин возникало.
Кайлеан невольно глянула в сторону стен города. И снова вздрогнула, сцепила зубы. Проводник, шедший с ними по поручению Гончей, скривил в ее сторону свое черное лицо и выставил знак, отгоняющий зло. Ее удивило, насколько такие жесты схожи в разных местах мира. Словно человек хватал что-то мерзкое и отбрасывал в сторону.